О`Готко
КЕШМАРИКИ ОТ ИННОКЕНТИЯ
ВМЕСТО НЕКРОЛОГА
/ псевдоавторский пролог /
Случилось так, что вам предстоит знакомство с личностью, существующей только в своем воображении. Иннокентий - имя моего второго "я". Это параноидальное существо вбило мне в голову, что оно реально не менее, чем, например, телевизор. Кто не верит, пусть пощупает свой ящик. Пользуясь этим, оно изливает мне свои бредни, считая их откровениями, заслуживающими внимания. Должен признаться, что по сравнению со знаменитым Рудым Паньком, которого считает своим коллегой, оно таки страдает манией величия.
Так называемый Иннокентий настаивает, будто все его опусы не столько литературные произведения, сколько свидетельства очевидца и это только усугубляет пропасть в наших с ним отношениях. Должен, правда, признать, что иногда его буйная фантазия опускается до подлинного реализма, но на кой черт он кому нужен? Стоит только пробежать глазами по первым строчкам маниакальных исповедей "Изнутри и снаружи" или "Трона для идола"! Здесь же нельзя не отметить, что этот алкаш считает себя докой в истории и религии в не меньшей степени, чем в горячительных напитках. Чего только стоят в этом контексте "Вылазка" и "Хорошие новости"! Кроме того, ему также не чужд идиотизм, отягощенный побочными ассоциациями. Это, например, ярко пылающий в рентгеновском спектре плакат или радиоактивное древо Добра и Зла... А его юмор! Уверен, что даже у начинающего психиатра найдется для него как подходящий термин, так и диагноз.
Да что там говорить! Просто случилось так, что ваши звезды подсунули вам свинью и теперь нет иного выхода, кроме как ознакомиться с тем, что держите в руках. Прочтите и закопайте.
Иначе пожалеете!
КЛАДБИЩЕ О'КЕЙ
1.ЭМБРИОН
Стивену Кингу и Партии Зеленых с любовью
Последний звонок прозвучал для Степана Короля уже под вечер. Однако, как это нередко случается, опасность заглушило чувство голода. В свои двадцать восемь его организм требовал пищи и был глух ко всему. Смерть, подобно кошке, неслышно подкралась к нему, когда Король принялся чистить картошку. В отличии от него, она не очень проголодалась и поэтому была не прочь поиграть в кошки-мышки. Правда, в данной интерпретации игра могла бы называться червячки-человечки.
Как талантливый драматург, старуха заставила Степу взять еще одну картофелину, хотя, на его взгляд, начищено было уже достаточно. Со вздохом смирившись с тем, что посчитал за здоровую жадность голодного, он начал снимать кожуру. Под ней обнаружилась гниль и был у него еще шанс дожить до утра, был, стоило только выбросить корнеплод в мусорное ведро, но приговоренный покорно занялся её удалением.
Гниль лопалась с сухим треском и почерневшие куски шлепались на прочие отходы. Наконец, от нее осталось лишь небольшое пятнышко и Степан аккуратно удалил еще один кружочек. Срезал и удивленно поднял брови. Чистил он картошку сегодня не первый раз в своей холостяцкой жизни, но маленький бледный червяк, свернувшийся на дне миниатюрного углубления, был зрелищем для него необычным. Да и кто бы вот так, сразу, поверил, что в картошке водятся черви?..
Однако факт был налицо.
- Гаденыш! - по зрелом размышлении определил Король чудом уцелевшую под ножом тварь и поморщился от отвращения. Ему вспомнились сотни извивающихся червяков, попадавшихся в спелых фруктах в самый неподходящий момент. А именно тогда, когда их ел. На губах зазмеилась улыбочка садиста и Степан вынес суровый приговор. - Сейчас мы тебя!
Будь он рыбаком или, на худой конец, австралийским аборигеном, которые, в отличие от рядового интеллигента, управляются с подобной живностью не в пример проворнее, то смерть-таки осталась бы с носом, если можно так про старушку выразиться, но...
Прицелившись, Король попытался выковырять "гаденыша" из колыбельки кончиком ножа, но тот оказался шустрым не по размеру и уворачивался от судьбы успешнее, чем незадачливый охотник. В конце концов, червяк набрался наглости и прилип к лезвию. Посчитав видимое за желаемое, Степа резко встряхнул нож над ведром. Положительного эффекта это не дало. Без микроскопа было понятно, что червяк - не дурак и просто смеется над хилыми потугами Большого Белого Брата. Такое нахальство не могло не затуманить серые Степановы глаза холодной яростью. Он тут же вознамерился было сбить тварь щелчком, но в тот момент, когда пальцы нависли над ней, случилось непостижимое. Приподнявшись одним из концов туловища, червяк тяпнул королевский палец. Именно тяпнул. Не прикоснулся, не скользнул по нему, а с легким уколом вгрызся в кожу над ногтем среднего пальца.
Слегка изумленный, Король отложил нож и двумя пальцами прикоснулся к необыкновенному прилипале. На ощупь кожица оказалась сродни очень мелкой наждачной шкурке и точно липла к пальцам. Степан медлил, не решаясь приступать к решительным действиям. Врожденная брезгливость рисовала в воображении мерзкую слизь, которая останется на пальцах, когда лопнет тварь... а та как будто увеличилась в размерах, став из серовато-белой нежно-розовой и с каждой секундой все больше наливалась кровью.
- Надо же, картофельная пиявка! - уточнил Степан, когда удивление достигло звукового барьера, и вздрогнул.
