Земля вращается со скрипом - [9]
— Ну?
Вдохнув побольше воздуха, Игорь выдохнул:
— Я вас люблю. Как вас зовут?
— Ничего не понимаю… — она прошлась по комнате. — Меня кто-то разыгрывает?
— Не думаю. Дело в том, что я недавно переехал… Хотя нетак уж недавно… Уже полгода наблюдаю за вами, и вы мне очень нравитесь. Я изучил ваш распорядок дня: знаю, когда просыпаетесь, когда уходите на работу и в котором часу возвращаетесь… Представляете, когда вы садитесь ужинать, я тоже ем. Когда смотрите телевизор, я тоже сажусь его смотреть. Я все пытаюсь делать вместе с вами. Мы даже спать ложимся вместе. Я имею в виду, в одно время.
— Подождите, — она ушла в глубь комнаты, и теперь он ее почти не видел. — Что значит, вы за мной наблюдаете?
— Из окна. Вы живете на пятом, а я на шестом.
Она подбежала к окну. Он неуверенно ей помахал. Она немедленно отступила назад.
— Вы подглядывали за мной?
— Ну почему подглядывал? Я смотрел. Открыто смотрел, вы тоже не прятались.
— Откуда я могла знать?..
— Что вам скрывать? Вы же не лысая, не убогая какая-то…
— Вы больной?
— Нет, спасибо, я абсолютно здоров.
— Как вам не стыдно? Когда я переодевалась… вы тоже смотрели?
— А кто б отвернулся на моем месте? Я всего лишь мужчина… А вы очень красивая женщина.
Она нервно заходила по комнате.
— Послушайте, как вас там?
— Меня Игорь, а вас?
— Игорь, вы действительно не понимаете, что это по меньшей мере неприлично?
— Что неприличного в том, что мужчине нравится женщина… Может, мы с вами встретимся и поговорим, а то по телефону как-то…
— А вы наглый!
— Ну что вы! Вовсе нет! Но все равно, спасибо… Так как на счет моего предложения?
— Встретиться?
— Да, сегодня.
— Странно, что вы спрашиваете разрешения. Как я поняла, вы из тех, кто беспардонно врывается в квартиру и не просит, а требует всего, что вздумается.
— Наверное, так поступают очень уверенные в себе люди. Я не такой. Понадобилось шесть месяцев, прежде чем я решился с вами заговорить. Сегодня, кстати, почти круглая дата. Ровно полгода…
— Игорь, если уж вы такой долгий срок за мной следили…
— Наблюдал.
— …то вы должны были заметить, что каждую субботу комне приходит мужчина…
Он перебил:
— Да, такой пузатый и седой, что его можно спутать с беременной бабушкой.
— Ни с какой беременной бабушкой его не спутаешь! — она явно разозлилась. — Я хочу сказать, он не такой уж… Я люблю его, между прочим, а он меня.
— Не думаю, — сказал Игорь. — Разве можно любить человека, не зная его, видя его раз в неделю.
— Ну вы же, как говорите, полюбили меня. Даже имени моего не зная.
— У меня для вас десяток нежных имен. И мне кажется, я знаю вас гораздо лучше, чем он.
— Вам кажется.
— Возможно. Но я знаю наверняка, он вам не пара. У него семья, а вы, как и я, одиноки. Для вас он лишь мужчина по субботам.
— Как вы смеете!.. постойте!.. когда мы… вы смотрели?..
— Нет, ну что вы! Мне, признаться, было неприятно видеть вас в объятиях этого пузача. — Игорь повысил голос: — Да не мелькайте вы туда-сюда! Присядьте, успокойтесь…
— Только попробуйте позвонить еще раз!
Она бросила трубку и, подойдя к окну, зашторила его плотно, как никогда.
Игорь закурил и тут же перезвонил.
— Да…
— Если вам когда-нибудь станет грустно… Короткие гудки оборвали его на полуслове. Он докурил и перезвонил снова.
— Оставьте меня в покое! — потребовала она. — Я вызову милицию!
— И что вы им скажете?
— Что вы — извращенец.
— Потому что люблю вас?
— Потому что вы ненормальный.
— Я нормальный, и, видимо, в этом моя беда. — Теперь вы пытаетесь вызвать во мне чувство жалости?
— А у меня есть шанс?
— У вас ни единого шанса!..
— Позвольте хоть надеяться, что мы…
— Не позволю.
— Но больше вас не видя, я хочу хотя бы слышать…
— Зачем? — Хочется.
— Мало ли что вам хочется! Сегодня хочется слышать, завтра трогать.
— Прошу вас, не думайте обо мне плохо.
— Я вообще не собираюсь о вас думать. Короткие гудки.
Вечером она раздвинула шторы и посмотрела на дом напротив. Шестой этаж… Он сидел у окна, читал… Вот он отложил книгу в сторону, привстал. Она жестами показала, дескать, перезвони… Он кивнул.
— Добрый вечер, — услышал он в трубке мягкий теплый голос. — Моя беременная бабушка сегодня не придет, у него сын заболел. — Она вздохнула. — Может, сегодня мы попьем чай не только в одно время, но и на одной кухне? Только лучше вы приходите ко мне, а то я, как видите, не совсем одета.
Хотите — верьте, хотите — нет, но буквально через месяц они поженились. А чтоб вы не думали, что это сказка, я честно признаюсь, что через три года они развелись. Ничего не попишешь — характерами не сошлись. Они снова стали жить отдельно. А свою дочь он часто видит в окне напротив.
Хулиганы
Утром меня разбудила зубная боль.
Зуб этот тревожил и раньше — в последний раз накануне вечером, — но то была терпимая боль, ноющая, ненавязчивая… К ней скоро привыкал и мог игнорировать. В крайнем случае, я уделял ей внимание каким-нибудь дешевым обезболивающим.
Теперь боль, возмужав, искажала лицо и пронзала все мое тело насквозь.
Целый день я провел в невероятных муках и в безуспешном самолечении.
Бомбил воронку проклятого зуба таблетками анальгина, придавливал ломтиком сала, полоскал содой, травил никотином и даже пытался замаливать, давая Господу Богу клятвенные обещания, что если боль пройдет, я брошу курить и заниматься онанизмом.
Из книги: Курилко А. Л. Бег по жизни. — М.: ООО «Журнал Радуга», 2011. — 280 с. Публиковалась так же в октябре 2009 г. в журнале "Радуга" («Радуга» — ежемесячный литературно-художественный журнал, издающийся в Киеве (Украина); в прошлом — орган Союза писателей УССР. Старейший «толстый журнал», издающийся на русском языке на Украине).
Виктор Николаевич Харченко родился в Ставропольском крае. Детство провел на Сахалине. Окончил Московский государственный педагогический институт имени Ленина. Работал учителем, журналистом, возглавлял общество книголюбов. Рассказы печатались в журналах: «Сельская молодежь», «Крестьянка», «Аврора», «Нева» и других. «На реке черемуховых облаков» — первая книга Виктора Харченко.
На пути к мечте герой преодолевает пять континентов: обучается в джунглях, выживает в Африке, влюбляется в Бразилии. И повсюду его преследует пугающий демон. Книга написана в традициях магического реализма, ломая ощущение времени. Эта история вдохновляет на приключения и побуждает верить в себя.
Прогрессивный индийский прозаик известен советскому читателю книгами «Гнев всевышнего» и «Окна отчего дома». Последний его роман продолжает развитие темы эмансипации индийской женщины. Героиня романа Басанти, стремясь к самоутверждению и личной свободе, бросает вызов косным традициям и многовековым устоям, которые регламентируют жизнь индийского общества, и завоевывает право самостоятельно распоряжаться собственной судьбой.
Вторая часть романа "Мне бы в небо" посвящена возвращению домой. Аврора, после встречи с людьми, живущими на берегу моря и занявшими в её сердце особенный уголок, возвращается туда, где "не видно звёзд", в большой город В.. Там главную героиню ждёт горячо и преданно любящий её Гай, работа в издательстве, недописанная книга. Аврора не без труда вливается в свою прежнюю жизнь, но временами отдаётся воспоминаниям о шуме морских волн и о тех чувствах, которые она испытала рядом с Францем... В эти моменты она даже представить не может, насколько близка их следующая встреча.
Каково быть дочкой самой богатой женщины в Чикаго 80-х, с детской открытостью расскажет Беттина. Шикарные вечеринки, брендовые платья и сомнительные методы воспитания – у ее взбалмошной матери имелись свои представления о том, чему учить дочь. А Беттина готова была осуществить любую материнскую идею (даже сняться голой на рождественской открытке), только бы заслужить ее любовь.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.