Земля вращается со скрипом - [7]
— Что вы мне посоветуете от любви с первого взгляда? Мама почувствовала, что краснеет.
— Право, не знаю… — проговорила она тихо. — Разве что второй, более пристальный взгляд. Попробуйте.
Он попробовал. Честно отвернулся и мгновение спустя снова устремил на нее взгляд своих зеленых глаз.
— Не помогает, — признался он, виновато улыбнувшись. — Кажется, я заболел всерьез и надолго.
— Что же делать? — спросила мама.
— Умоляю, спасите меня, — папин голос взволнованно дрогнул. — Дайте номер вашего телефона.
— И не надейтесь.
— Почему?
— Во-первых, у вас нет рецепта. Во-вторых, это спровоцирует болезнь. Она начнет прогрессировать, — мама, казалось, была непреклонна. — К тому же аптека закрывается.
— Тогда позвольте хотя бы встретить вас после закрытия и проводить до дома.
— Ни в коем случае. Любовь — болезнь заразная. А у меня даже нет от нее прививки.
— Не бойтесь, — успокоил ее папа, — я обещаю держаться на расстоянии.
Так у них все и началось. Мама оказалась права: очень скоро папа заразил ее.
Они заболели друг другом настолько, что уже через месяц перешли на постельный режим. А еще через месяц им пришлось пожениться. Говорят, совместная жизнь в таких случаях иногда хорошо помогает.
После скромной свадьбы мама сказала:
— Гена, я хочу ребенка! Подумав, папа ответил:
— Результат не обещаю, но процесс — гарантирую!
Однако результат к общей радости был достигнут довольно быстро. В день окончания театрального института, где мой отец учился еще до встречи с мамой, он узнал, что у них будет ребенок.
— Интересно, сын или дочь?
— Конечно, сын, — уверенно заявила счастливая в недалеком будущем мама. И подумав, добавила: — В крайнем случае, дочь.
…Звезды посмеялись надо мной: я родился первого апреля, на две-три недели раньше срока.
На свет попросился в полтретьего ночи.
— Гена! — разбудила мама папу. — Кажется, началось. Одеваясь, тот недовольно бурчал:
— Нашли тоже время. Не могли потерпеть до утра. Больница находилась в двух кварталах от дома. Родители давно решили, что в роддом они пойдут пешком. Им уже было известно, что я мальчик. Поэтому по дороге мама с папой перебирали мужские имена.
— Сережа! — предлагала мама.
— Что не рожа, то Сережа, — отвечал папа.
— Андрей!
— Держи хрен бодрей! Извини за выражение. — Толик!
— Алкоголик!
— Паша!
— Параша! Опять же, пардон.
И так далее в том же духе.
— Может, Костя?
— Только не Костя! — кричал папа. — У меня одноклассник был Костя. Так он до шестого класса ковырялся в носу и ел козявки.
— Свои? — спросила мама, скривившись.
— А чьи ж еще?
Маму аж передернуло. Вместе со мной.
— Игорь?
— Отдыхал я с одним Игорем в пионерском лагере. Гнилозубый и весь в прыщах.
— Саша?
— Все Саши очень высокого о себе мнения.
— Антон?
— Рифма, — веско заметил папа. — Будут дразнить.
— Гена.
— Геннадий Геннадиевич? Не звучит.
— Иннокентий.
— Что-нибудь попроще.
— Вася.
— Ну не до такой же степени! Потом папа предложил:
— Хорошее имя Володя.
— Здрасте-пожалуйста! — возмутилась мама. — Так зовут моего двоюродного брата. А он, чтоб ты знал, ловил мух и отрывал им крылышки и лапки.
— Ну и что?
— А то! Садист он — вот что!
— А-а, — задумчиво протянул папа. — Ну да. Только вряд ли наш сын будет издеваться над мухами.
— Да, — согласилась мама. — Но всякий раз называя его Володей, в моей памяти…
— Я понимаю.
В конце концов сошлись на имени Глеб. Оно совершенно безобидно рифмовалось только с хлебом. Но главное, оно не вызывало у родителей никаких негативных ассоциаций, потому что среди их родственников и знакомых не было человека с таким именем.
…Доктор, принимавший роды, был добрым, веселым и, по-моему, пьяным.
Он напевал:
— Я люблю тебя жизнь и к врачам обращаться не стану. Материнское лоно я покинул легко и беззвучно. Доктор шлепнул меня по попке, чтобы заставить зареветь. Я заплакал без слез, а он пропел:
— Если женщина просит, что само по себе и не ново…
Ну и что, что он пил на работе. Делал-то он все профессионально. Это был лучший специалист в городе. Думаю, трезвый дилетант хуже пьяного специалиста. Впрочем, я могу ошибаться.
Итак, меня зовут Глеб. Месяц назад мне исполнилось два года. Это событие отметили весьма скромно. Мама купила торт, папа пришел выпивший, а я разбил окно на кухне и порезал палец. Мама упрекнула отца в том, что он даже не соизволил купить мне подарок. Папа оправдался тем, что я еще ничего не понимаю.
— К тому же неизвестно, — добавил он, — будет ли он считать день своего рождения праздником. Все зависит от того, какая у него будет жизнь.
Бабушка моя утверждает, что ребенок всегда похож на того, кто сильнее любил в ночь его зачатия. Внешне я похож на маму. Просто копия. Высокий лоб, кареглазый, волосы пепельные с рыжеватым оттенком, правда, зубы папины, с клыками, как у вампира. Но ведь зубы молочные. Временные, так сказать. Хотя ничто не вечно под луной. И никто не вечен. Вот что имел в виду мой отец, говоря о том, что, возможно, я не буду считать день своего рождения праздником. Каждый год приближает нас к смерти. А люди празднуют.
Я очень умный мальчик. Так считают и мама и папа. И я, без ложной скромности, тоже так считаю.
Первые слова, произнесенные мной, были довольно неожиданны. На улице, около детской площадки, я посмотрел на небо и спросил: «Кто там?»
Из книги: Курилко А. Л. Бег по жизни. — М.: ООО «Журнал Радуга», 2011. — 280 с. Публиковалась так же в октябре 2009 г. в журнале "Радуга" («Радуга» — ежемесячный литературно-художественный журнал, издающийся в Киеве (Украина); в прошлом — орган Союза писателей УССР. Старейший «толстый журнал», издающийся на русском языке на Украине).
Прогрессивный индийский прозаик известен советскому читателю книгами «Гнев всевышнего» и «Окна отчего дома». Последний его роман продолжает развитие темы эмансипации индийской женщины. Героиня романа Басанти, стремясь к самоутверждению и личной свободе, бросает вызов косным традициям и многовековым устоям, которые регламентируют жизнь индийского общества, и завоевывает право самостоятельно распоряжаться собственной судьбой.
Вторая часть романа "Мне бы в небо" посвящена возвращению домой. Аврора, после встречи с людьми, живущими на берегу моря и занявшими в её сердце особенный уголок, возвращается туда, где "не видно звёзд", в большой город В.. Там главную героиню ждёт горячо и преданно любящий её Гай, работа в издательстве, недописанная книга. Аврора не без труда вливается в свою прежнюю жизнь, но временами отдаётся воспоминаниям о шуме морских волн и о тех чувствах, которые она испытала рядом с Францем... В эти моменты она даже представить не может, насколько близка их следующая встреча.
Они встретили друг друга на море. И возможно, так и разъехались бы, не узнав ничего друг о друге. Если бы не случай. Первая любовь накрыла их, словно теплая морская волна. А жаркое солнце скрепило чувства. Но что ждет дальше юную Вольку и ее нового друга Андрея? Расставание?.. Они живут в разных городах – и Волька не верит, что в будущем им суждено быть вместе. Ведь случай определяет многое в судьбе людей. Счастливый и несчастливый случай. В одно мгновение все может пойти не так. Достаточно, например, сесть в незнакомую машину, чтобы все изменилось… И что тогда будет с любовью?..
Каково быть дочкой самой богатой женщины в Чикаго 80-х, с детской открытостью расскажет Беттина. Шикарные вечеринки, брендовые платья и сомнительные методы воспитания – у ее взбалмошной матери имелись свои представления о том, чему учить дочь. А Беттина готова была осуществить любую материнскую идею (даже сняться голой на рождественской открытке), только бы заслужить ее любовь.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.
Страдание. Жизнь человеческая окутана им. Мы приходим в этот мир в страдании и в нем же покидаем его, часто так и не познав ни смысл собственного существования, ни Вселенную, в которой нам суждено было явиться на свет. Мы — слепые котята, которые тыкаются в грудь окружающего нас бытия в надежде прильнуть к заветному соску и хотя бы на мгновение почувствовать сладкое молоко жизни. Но если котята в итоге раскрывают слипшиеся веки, то нам не суждено этого сделать никогда. И большая удача, если кому-то из нас удается даже в таком суровом недружелюбном мире преодолеть и обрести себя на своем коротеньком промежутке существования.