Земля не своя - 2. Часть 4 «Фирма» - [13]

Что-же там? Земснаряд направляется в район дельты для добычи плодородного или на сельхозудобрения. Во-как! Ай-да Анжела! На чём подняться вздумала. Насосать нашим землесосом бабла. Илом торговать собралась, да? А на что понадеялась? Скрывать такое долго не получилось-бы. Если-б не сегодня случайно, так завтра или послезавтра всё-равно я узнал-бы. На совместную постель, что-ли, понадеялась? Настучу промеж глаз её-же бюстгальтером с каменьями! Я сразу понял, что она не деловая, ещё более, чем я в таких делах неадекватна. Выручать не стану за такое предательство, пусть по всем юридическим строгостям отвечают. Вот куратор вернётся, пусть её ещё спецслужбы вздрючат, всю ихнюю фирму раком поставят!

Ещё в фальшивом договоре написано, что в указанном квадрате состоится рандеву с землевозной баржей, которую надо наполнять илом. Шкипер баржи укажет место добычи. А вон и баржа эта к нам идёт по течению, вижу её. Счас, размечтались! Говорю Синицину:

— Скажите им по радиотелефону убираться к чертям собачьим!

— Так-ведь нет радио, над нами орденский самолёт кружит почти-что с выхода из порта. Помехи ставит.

«Дзинь-дзинь-дзинь!»-зазвонили под куполом колокола тревоги. И здесь тоже радио глушат? Случайность? Не думаю!

— Дайте им знать как-нибудь, чтоб не подходили близко! Кажется, дело плохо.

На земснаряде есть громкая связь. Даже очень громкая. Такая, что уши в трубочку сворачиваются. Синицын через эту связь кричит, чтобы самоходная баржа не шла курсом на сближение. Но та не то-что не слушается, а даже вроде-бы прибавляет скорости, и так-уж разогнанная по течению. И она уже близко!

— Боевая тревога!

Противная, тревожная дебедень звонков разносится по земснаряду. Тревога-то, она хоть и боевая, да вот только боевого оружия на корабле не установлено. Не успели ещё установить, он лишь недавно был спецоборудованием доснаряжен. Но капитан знает, что делает. Экипаж на местах.

Поняв, что внезапность утрачена, атакующие переходят к открыто-враждебным действиям. На барже показываются автоматчики и ну поливать нас очередями! Визг рикошетов, кое-где расцветают фейерверки отшелушенной пулями краски. Падаю ниц. А мне даже и отстреливаться нечем, автомат не взял с собой впопыхах.

Эге! А мостик-то у нас пулестойкий! Ни одной пули сюда не залетело. Правильно построенный земснаряд! Приподымаюсь, выглядывая. Баржа, только-что разгонявшаяся, чтобы быстрей сблизиться с нами, теперь наоборот, врубила задний ход, гася скорость. Собралась притереться к нашему борту, идя на абордаж. У неё какие-то, наверное, автоматические, швартовки торчат над фальшбортом. Стрелки, первыми занявшие позиции, не дадут нашим высунуться наружу, чтобы как-то противодействовать. Хорошо, что хотя-бы тяжёлого стрелкового оружия не установлено, способного пробить нашу противопульную броню. Не хотели пугать раньше времени, рассчитывая только на абордаж после пришвартовки для якобы приёма добытого ила.

Стрельба с баржи стихла. Выцеливать некого, все попрятались, не высовываются зря. Убитых у нас пока нет, только легко раненые рикошетами. Зато вижу появившиеся вспышки выстрелов на берегу. Там тоже враги, в зарослях у самого уреза воды. Решили поддержать своих огнём.

Что делать? Руки ходят ходуном. Мысли мечутся. Надо успокоиться, и решиться начать делать что-то боевое. Вот только что? А хрен его знает, что! Даже оружия нет. Вот-вот начнётся штурм. Враги прицепятся к нам, перепрыгнут, и, наверное, начнут закидывать помещения гранатами. Как в таких случаях положено. А потом, врываясь сразу за взрывами, добивать контуженных. Ну, или не убивать, а в плен брать, что в конечном итоге может оказаться похуже, чем быстрая смерть в бою.

Капитан стал за пульт управления оборудованием земснаряда. Он на что-то надеется? Переключил часть мощности с хода на рыхлитель. Громадный страшный конус стал вращаться, посвёркивая кривыми ножами.

— Лево руля! Правая машина полный вперёд! Левая свая в грунт!

Натужно загудели механизмы, вдавливая одну из кормовых колонн в дно. Выдержала, не сломалась. От резкого изменения курса мы все полетели кувырком, круша рёбра о жёсткий наш корабль. Вражеская баржа, подходящая к беззащитному, будто-бы, земснаряду для абордажа, внезапно оказалась сама атакована ужасным буром. Жуткий, нескончаемый скрежет и снопы искр выше мачт.

Конус продирает борт, одновременно напирая в сторону. Конструкция не выдерживает, баржа разваливается на две части. Передняя половинка тонет, а вот задняя нет. Более того, огрызок вражьей баржи даже сохраняет ход. Враг теперь пытается уйти. Но от багермейстера Синицына не очень-то уйдёшь, особенно когда он на лучшем десантном корабле страны. Становится сам за штурвал.

— Поднять сваю! Обе машины полный вперёд!

Догоняем баржу. Синицын подводит конус под корму и сносит там врагу руль и винт. Оставшиеся ещё в состоянии стрелять автоматчики, перебежав на корму, пытаются достать нас очередями. Задрав «руку» с рыхлителем повыше, как для разработки крутого берега, багермейстер делает из тех стрелков кровавое месиво. Потом сносит рубку с находящимися там. У меня, да и не только у меня, срабатывает рвотный рефлекс от вида мотающихся по воздуху длиннющих кишок, наматываемых на вращающиеся ножи.