Земля не своя - 2. Часть 3 «Рейд» - [6]

Как бы у них психотравмы не случилось. Вылезаю, начинаю успокаивать. Внутренне ликуя при этом. Наконец-то удалось избавиться от этого позорища. Теперь можно не бояться, что соседи увидят и невесть что нехорошее подумают. Вот сейчас устроим ей торжественные похороны возле могилки зарубленного стервятника, пусть там будет мемориал, и заживём счастливо. А дети ноют на все лады:

— Ты убил Памелу! Спаси её! Она ещё живая!

Ну уж, нет, ни фига! Умерла так умерла! Под придавившей её тяжестью роковая кукла должна была превратиться в рваную клеёнку. Склоняюсь над предполагаемой покойницей. Вот зараза! Тот громкий «чпок», который, как мне подумалось, означает окончательную и бесповоротную кончину моей давней преследовательницы, на самом деле означал совсем другое. С этим громким звуком кукла лишь вытаращила глаза и, главное, кое-что ещё изо рта. Жуткая раздувшаяся голова торчит снаружи, и всё это видно. Адское чудовище! А дети уже почти в истерике.

— Она ещё жива! Спаси её скорей!

Некоторое время просто стою столбом. Борясь с желанием кинуться за своим пулемётом и расстрелять длинными очередями дразнящуюся гадину, бесстыже глядящую на меня выпученными глазами с распухшей морды. Вот ведь какая прочная! Качественно сделали. Помнится, и стоила она на складе дорого, потому её и подсунули в общую кучу товаров, топовая модель. Делать нечего, приходится освободить её от гнёта. Раздувшаяся голова Памелы принимает прежнюю форму, глаза становятся нормальными, а вот рот не очень. Младшие опять начинают плакать. Говорю им:

— Вот сейчас искупаем её и она выздоровеет!

Купание очень популярно, под разговоры о нём и обещание идти купаться многого удаётся достичь. Постепенно успокаиваются. Идём к морю.

Осматриваюсь с берегового обрыва. Никаких крупных животных не видать. Я тут ни разу опасных не видел, но всё равно надо быть начеку. Мало-ли. Автомат взял с собой на всякий случай, чтоб под рукой был.

Побултыхавшись в лагуне, залезаем на риф. Тут у нас уже есть слегка оборудованное место отдыха, предшествующее задуманной на будущее беседке. Складные стульчики, старый ящик вместо столика, дети на нём рисуют.

— А у Памелы ротик ещё не выздоровел! Надо вылечить!

Ну придётся, а что-ж делать. Вытаскиваю из-под ствола автомата шомпол и начинаю вправлять кукле то, что у неё вытаращилось, обратно. Борясь с желанием со всего размаху воткнуть шомпол ей в лоб. Ну, «вылечил». Всё сделал, как раньше было. Пора и домой собираться, начинает темнеть. Попробовать, что ли, снова фокус с ночным бризом, который утянет адскую куклу в сторону моря? Мышление лихорадочно работает. Возникает дополнительная идея. Оставляю шомпол торчать во рту куклы.

— Ну-ка, дети, нарисуйте солнышко, у кого лучше получится.

Младшие усаживаются рисовать. Тут у них под ящиком прижаты, чтобы ветром не унесло, листы бумаги, лежат карандаши. Вскоре выбираем, у кого рисунок получился лучше, на листе примерно формата А4. Беру этот рисунок и, проколов с двух сторон шомполом, пристраиваю торчать торжественным флагом изо рта злосчастной куклы. Младшие весело кудахчут, заходясь смехом. Им невдомёк, что это не флаг, а парус. Кукла сейчас полощется на еле заметной волне ногами к берегу, скоро потянет ветерок в море, и её утащит, надеюсь, что далеко. К утру бриз стихнет, а потом подует в обратную сторону. Вот тут слабо закреплённый шомпол и упадёт. Памела больше не вернётся! Шомпол, правда, жалко, да ничего, найду взамен другой.

— Так, пора купаться! Все в воду!

Команда «купаться» действует надёжно, самая популярная, под неё можно многое провернуть. Дети прыгают в воду, естественно, в лагуну, на другую сторону от куклы. Потом, после купания, говорится выбираться на пляж. И домой. Начинают говорить о кукле за рифом, но объясняю, что всё «как обычно», потом заберём. Ура!

Поутру они, естественно, вспоминают о Памеле, берём с собой потребное для завтрака и идём к морю, совмещать утреннее купание с приёмом пищи. Вскакиваю первый на риф. С замиранием сердца заглядываю на ту сторону, вниз. Вдруг супостатка никуда не делась и всё-таки тут бултыхается? Нету. И вдали на волнах не видать. Ура!

— А где Памела?

— Нету. Утонула!

Детские глаза копят слёзы. Сейчас они обильно польются скорбящим по утопленнице Памеле дождём, придётся пережить немало тяжёлых минут. Потом всё постепенно успокоится, сделаем тут у беседки памятник-кенотаф, и заживём счастливо. Ну, давайте, начинайте реветь.

Но они не начинают реветь. И глядят не на меня, а мимо, куда-то мне за спину, в сторону открытого моря. Сердце ёкает нехорошим предчувствием.

— Смотрите! Дельфины!

Презанятнейшее это, блин, зрелище: стайка здешних полуручных дельфинов, толкающая к берегу надувную «утопленницу» Памелу. Ууу, гадина! Что она их, своими прелестями, что-ли, завлекла? Помнится, писали в новостях, что какая-то немка по имени Инге Поль соблазняет дельфинов и занимается с ними любовью. Может, и эта такая же? Ууу, развратница!

И вот они уже рядом, у рифа. Дети в восторге прыгают к ним. С тревогой осматриваюсь, нет ли поблизости опасных хищников. Но нет, дельфины чуткие, они бы заметили и забеспокоились. Одни дельфины осторожничают, не приближаются близко к детям, но есть и такие, которые позволяют до себя дотронуться. Нет удержу восторгу!