Земля - [157]

Рисовые поля Ко Бен Сана, Тю Тхэ Ро и некоторых других бэлмаырцев, расположенные у головного узла канала, отличались особенным плодородием; их, как полагается, и отнесли к первому разряду.

Узнав об этом, Ко Бен Сан пришел в бешенство. Трудно было найти предлог, чтобы затеять скандал, но еще труднее примириться с тем, что новые целинные плантации на три года освобождались от сельхозналога. Подумать только: рис на этих плантациях вырос такой, что о лучшем и думать нечего, а уплачивать за него налог не надо! С нынешней же осени крестьяне заживут припеваючи. Досадней всего, что в числе «счастливчиков» был и ненавистный Куак Ба Ви. Виданное ли дело: босяк, бобыль, не имевший ни семьи, ни крова, работавший когда-то у Ко Бен Сана в батраках, получил землю, обзавелся семьей и стал вожаком деревни! А он, Ко Бен Сан, всеми почитаемый помещик, лишился земли. А теперь эта голытьба хочет его и вовсе затоптать в грязь. Он-то думал, что с тех участков, которые были оставлены ему по земельной реформе, ему удастся снять такой урожаи, что его богатство не пошатнется и он зажмет деревню в кулак. Но можно ли за ними угнаться, раз они на три года от налога освобождены! Снедаемый чувством зависти, Ко Бен Сан решил этой же осенью взяться за поднятие целины и начал убирать камни с берега северного русла речки.

Прижатый к стенке Ко Бен Сан не унимался, хитрил и вилял как мог. В счет налога по ранним культурам он сдал самую мелкую картошку. Услышав о том, что Куак Ба Ви и другие бедняки отобрали для уплаты налога самый крупный картофель, Ко Бен Сан только ухмыльнулся.

— Что ж, так оно и должно быть. У них, на целинных полях, вон какой богатый урожай риса растет! Что им картошка? Да они ее хоть всю могут сдать! Им просто грешно не платить налога! А у нас землю почти всю отобрали, оставили самую малость. С нас, значит, и спрашивать нечего.

Когда до Куак Ба Ви дошел слух о том, что Ко Бен Сан задумал поднять целину, бывший батрак, усмехнувшись, сказал о своем прежнем хозяине:

— Что ж, дело хорошее. Поднимет целину — в нашей деревне увеличится посевная площадь. Государству от этого только польза. Пусть себе возится с землей, если только, конечно, он не валяет дурака.

За последнее время в жизни деревни произошли кое-какие события. Дон Ун уехал в Вонсан на учебу. Дон Су и Сун И получили официальное родительское благословение. Немалая заслуга принадлежала здесь старику Ко. Но и мать Сун И теперь по-другому смотрела на вещи. Хоть и не особенно ясно, но и она начала понимать, что демократия на ее стороне, на стороне бедняков. Она и прежде понимала, что богачи, перед которыми она лебезила, — плохие друзья. И все-таки заискивала перед ними, искала их покровительства. Стыдно было и вспомнить сейчас о своем низком, грязном прошлом. Ну, был ли среди толстосумов хоть один, кто сочувствовал ей от всего сердца? Нет, не было! Приручив ее, вскружив ей голову манящим звоном монет, они лишь тешились, глумились над нею. Ах, эта жажда наживы! Из-за нее она жила словно в дурмане! Из-за нее пошла на сделку с собственной совестью и отдала себя на поругание. Позади десятки лет жизни, полной унижений и тщетных попыток «выбиться в люди». А стала ли она богаче? Да нисколько! Как была, так и осталась бедной крестьянкой.

А демократия дала крестьянам землю, женщинам — равноправие, неграмотным — возможность учиться, для бедных создала условия зажиточной жизни.

Да, счастливые времена наступили для простого народа!

Раскаиваясь в своем прошлом, мать Сун И уверенно пошла навстречу новой жизни. Ей еще и сейчас, думала она, не поздно исправиться и зашагать в ногу со всеми. Не оставаться же ей одной позади! В душе она одобряла свою дочь. Вот почему она так легко согласилась на помолвку дочери с Дон Су.

* * *

Куак Ба Ви, как и было задумано, приступил к постройке дома. Он купил на стороне старый дом из семи восьми комнат, кое-что добавил к нему и принялся за работу. Четыре помещения он приспособил для хозяйственных нужд: под сарай, под хлев, а пять внутренних комнат предназначил для жилья. Односельчане вызвались ему помочь и, несмотря на протесты Куак Ба Ви, приняли участие в постройке дома.

Не прошло и месяца, как дружными усилиями был поставлен добротный дом.

Как только Куак Ба Ви с женой переселились в него, к ним в сарай по вечерам начали собираться селяне. Такого хорошего сарая не было ни у кого в деревне! Да и со светом у крестьян было трудно, а у Куак Ба Ви керосиновые лампы горели как в сарае, так и во внутренней комнате, куда перебралась вечерняя школа. После переселения в новый дом Сун Ок стала еще больше сил отдавать работе в женском союзе и преподаванию в школе. Это, правда, давалось ей нелегко; с некоторых пор она стала чувствовать, что тело ее с каждым днем все тяжелеет. Но она решила не говорить пока об этом Куак Ба Ви.

Дни летели незаметно. Наступил августовский праздник Чхусок[76]. Земля обещала богатый урожай. Скороспелый рис уже созрел, и крестьяне могли полакомиться кашей из риса нового урожая.

В дни цветения риса дул порой шальной ветер. Но перед самым праздником установилась тихая погода, благоприятная для налива риса.