Земля - [156]
Молодежь и мать Сун И сидели молча, внимательно слушая разговор Сен Дар Хо со стариком Ко.
Хозяйка, наконец, не выдержала и укоризненно покачала головой.
— Да что вы не едите? Ешьте! Вы же, наверно, проголодались!
Старик Ко задумался и не сразу понял, в чем дело. А поняв, проворно придвинул к себе столик с лапшой, который принесла жена До Чи. Мать Сун И и хозяйка устроились в передней комнате и тоже принялись за лапшу.
Глава восьмая
Доброе семя
Сельский народный комитет решил учесть посевные площади и возможный размер урожая.
Была создана проверочная комиссия, в которую вошли семь человек: председатель крестьянского союза, Сен Дар Хо и Ким Мен Бэ из хутора Твигор, Куак Ба Ви, Тю Тхэ Вон и еще двое.
При японцах каждый год, как только подходило время уплаты налогов, крестьяне начинали жаловаться на несправедливое обложение. Они и сейчас еще хорошо помнят тогдашнего старосту Ко Хан Сана, пользовавшегося при японцах неограниченными правами. Распределяя налоги, Ко Хан Сан старался прежде всего угодить своим родственникам, всячески стараясь уменьшить им налог. А родственники Тю Тхэ Ро всегда выходили из этих споров пострадавшими и, скрепя сердце, уплачивали налога больше, чем их противники. Дело доходило до того, что противники засылали в стан «врага» шпионов, и однажды Ко Бен Сана поймали с поличным, когда он добавлял в поставляемый по налогообложению рис воду, за что и угодил в кутузку.
Для видимости Ко Хан Сан собирал хуторских старост и через них объявлял крестьянам, что-де в такой-то день налоги будут утверждены окончательно и если кто недоволен обложением, может прийти и проверить, не допущено ли при распределении налогов какой-либо несправедливости.
Зная, что у старосты правды не найдешь, крестьяне все-таки толпой валили к нему в дом.
Староста рылся в мелкоисписанных листках бумаги и каждому объявлял размер налога.
— Пак Чем Ди! У тебя суходольного поля, — староста заглядывал в список, — два харукари. В этом году ты посеял чумизу и фасоль.
— Это точно.
— Налог с этого участка: один сем чумизы и десять маров фасоли.
— Помилуйте, господин староста! На участке и всего-то столько не уродится! Уж очень велик налог!
— Как это так «велик»? — вытаращив глаза, кричал староста. — Ну, скажи, пожалуйста, разве ты не снимешь с участка два сема чумизы и один сем фасоли? У тебя, выходит, отбирают всего лишь половину урожая! Чего же ты обижаешься? Нечего хныкать, проваливай. Следующий!
Пак Чем Ди оставалось только сокрушенно покачать головой и уйти.
Староста, устанавливая налог, исходил из размера арендуемой площади. А какой с этой площади можно собрать урожай, — это его не касалось.
Правда, иные хозяйства, такие, например, как хозяйство матери Сун И, пользовались особым покровительством старосты. Суходольное поле у нее было куда больше, чем у многих других, а налога она платила меньше. Но стоило только кому-нибудь заикнуться об этом, как староста сразу же набрасывался на него:
— Не твоего ума дело! Что тебе до других? Сейчас о тебе речь: жалуйся, если что неправильно, а в чужие дела нос не суй. Мать Сун И, мать Сун И! Да если хочешь знать, она больше тебя страдает! Приедет к нам, скажем, по делам службы кто-нибудь из волости или из уезда, — кто из вас додумается состряпать для него обед? А мать Сун И и ночлег ему предоставит, и обед сготовит. За всю деревню отдувается! Так пусть она хоть налога меньше платит. Скажи на милость, какой народ пошел жадный! Только о своем кармане и думает.
И крестьяне молчали: им казалось, что староста прав.
На самом-то деле все было иначе. Мать Сун И никогда и никого не угощала даром. А если и расщедрится порой, истратится на приезжих чиновников, так не без тайного умысла. Мать Сун И славилась своим корыстолюбием, и трудно было поверить, что она ради интересов деревни сделает что-нибудь себе в убыток.
Все дело было в том, что мать Сун И не скупилась на угощение старосты. Женщина практичная, она знала, где нужно было подмазать, чтобы не скрипело.
Почему при распределении налогов староста деревни стоял всегда на стороне родни да богатеньких крестьян? Да потому, что от них нет-нет да и перепадет кусок! А что взять с бедняков? Кроме жалоб да вздохов, от них ничего не дождешься. Их безнаказанно можно было обирать до последней нитки.
Помня горький опыт прошлого, члены проверочной комиссии приступили к работе с чувством огромной ответственности. Они обязаны были проследить за тем, чтобы при народной власти налоги были распределены справедливо.
Зная это, Ко Бен Сан сгорал от желания попасть в комиссию и повернуть все к своей выгоде. Но даже он понимал, что все его попытки приручить комиссию провалятся: Куак Ба Ви никогда не пойдет у него на поводу! А сцепишься с ним — опять сраму не оберешься.
И Ко Бен Сан побитым зверьком трусливо жался к сторонке: пусть их решают сами, лучше уж оставить их в покое.
Проведя первую проверку, комиссия разделила крестьянские наделы на пять разрядов. При этом учитывалось прежде всего плодородие земли. Плодородные поля были отнесены к первому и второму разрядам, а скудные почвы больше подходили, конечно, под третий, четвертый и пятый разряды.
