Земля горячая - [87]

ГЛАВА XXXII

Как-то вечером, сидя за столом Куща, я заметила, что барометр, или, как все мы привыкли его называть, «колдун», резко начал падать. «Будет шторм!» — мелькнула тревожная мысль. Я еле добралась домой. Порывистый низовик, несущийся с океана, исступленно сек лицо.

Под утро ветер достиг ураганной силы. Телефонная связь в поселке была нарушена. Валентин и Александр Егорович из-за шторма не ночевали дома. Сердце мое точила тревога. Еще не было и семи, когда я, надев длинные резиновые сапоги, вышла из дому. Скорее в порт! Ветер сбивал с ног. При слабом свете качающихся фонарей почти ничего не было видно. Где-то сипло, простуженно гудел катер. От дождя вдоль дорог текли настоящие реки.

На причалах творилось что-то невообразимое: все бегали, ругались. Я зашла на склад. Крыша кое-где протекала, но грузы, прикрытые брезентом, были вне опасности. Гораздо больше беспокоили меня клепка и детали засольных сараев. Сгрузили этот материал под открытым небом, на самом берегу, и, чего доброго, разбушевавшаяся река могла смахнуть его и унести в океан. А ведь где-то на побережье все это добро с нетерпением ждали рыбаки — началась путина…

Я побежала в отдел, чтобы поведать Кущу о своих опасениях, но в кабинете его не было. Дудаков, надевая брезентовый плащ с капюшоном, буркнул:

— Соль подмывает. Кущ где-то у пирса.

Я помчалась на берег искать Куща. Он действительно оказался у штабеля соли. Набегавшая волна смывала горсть соли, на секунду откатывалась, облизываясь, и тут же вновь с жадностью наваливалась на штабель, стараясь схватить как можно больше. Низ был уже весь в воде. Кущ ахнул, схватившись за голову. Увидев меня, он крикнул:

— Бегите на лесной, узнайте, как там!..

Я коротко доложила ему о том, что видела.

— Быстро организуйте грузчиков и перетащите клепку и все остальное повыше. — И тут же, глянув на штабель соли, закачал головой и тяжело вздохнул: — Черт бы побрал эту соль! Солоно придется нам от нее! Теперь уже не перескладируешь… Разве только верхние ряды…

Я побежала в общежитие. На мое счастье, все грузчики были дома. Мы быстро направились с ними к лесному причалу. Чулки мои были мокры насквозь. И кто только придумал короткие плащи — вся вода в сапогах! Чтобы согреться, я побежала быстрей. А откуда-то сбоку меня толкал в сторону адской силы ветрище.

Множество бед натворил шторм: наш плавучий клуб «Богатырь» сорвало, такелажку затопило.

Около лесного причала собралось все начальство: тут были и Булатов, и Бакланов, и Минц, и Ерофеев. Булатов отдавал какие-то приказания, что-то кричал капитану буксира, выходившего на спасение «Богатыря».

Вдруг страшный крик потряс воздух. Почти на краю причала стоял кран, и как-то так получилось, что буксир зацепил тросом за стрелу. Когда капитан дал команду: «Полный вперед!», буксир едва не стащил кран в воду.

Ерофеев вскочил на кран и резко опустил стрелу. Послышался скрежет надломившейся мачты, кран отсоединился. Все облегченно вздохнули. Я увидела Ерофеева, слезавшего с крана. Он был бледен.

— Вот это мужик! — восхищенно сказал Покровский-Дубровский.

Вскоре грузчики весь груз перетащили на указанное мной место.

Часам к трем шторм утих. На причалы было страшно смотреть. Особенно досталось нашему «Богатырю». Он был наполовину залит водой, и когда его поставили на прикол, старое судно обиженно склонилось набок.

Булатов был с утра не в духе. Увидев меня, он сразу ощетинился:

— Где Кущ? Долго спите, коммерсанты!..

— Да она здесь с семи утра носится — организовала неработающих грузчиков на спасение клепки и пиломатериала! — вступился за меня Бакланов.

Булатов хотел что-то возразить, но махнул рукой и понесся в развевающемся плаще к бригаде Кириллова.

Диспетчерский час вместо одиннадцати утра состоялся только в пять часов вечера. Когда Кущ вернулся с него, я уже собиралась уходить домой.

— Галина, тебя включили в комиссию по определению убытков, — сказал Кущ, снимая пальто.

Я выслушала его и задумалась. Убытки от шторма порт понес огромные. На втором причале нельзя было обрабатывать баржи — причал подмыло, въезд автомашинам на него запретили. Подошедшие на рейд суда требовали разгрузки, а что мы могли в такой обстановке предпринять?

С грузом все обошлось более или менее благополучно. Пострадала только соль — добрую половину ее слизнула жадная волна…

Едва минули сутки после шторма на океане, как начался другой, не менее грозный шторм — в управлении порта. Наконец-то Ерофеев решил дать кое-кому бой…

Контора капитана порта, или, как у нас ее называют, портнадзор, получила от него приказ не выпускать в океан катера, на которых судовая команда укомплектована двухсменной вахтой. В Усть-Гремучем, нечего греха таить, катера все до единого имели команду лишь по шести, а то и по пяти человек. Как же скомплектуешь из них три смены? Работа в порту приостановилась. В управлении порта явно запахло грозой. Кущ с диспетчерского часа пришел злой-презлой.

— Паны дерутся, а у холопов чубы летят! — ворчал он.

— А что случилось? — спросил Дудаков.

— Суда простаивают — штраф идет: грузчики лежат, дожидаются, когда начальство помирится…