Земля горячая - [86]

По пути мы зашли на почту, и я отослала маме телеграмму. Когда подошли к бараку, я открыла дверь и ахнула. Что такое?.. По всему коридору разбросаны вещи Валентина: телогрейка, сапоги, туфли, шарф… А вот и сам виновник, Малыш, тащит из комнаты сумку с инструментами.

Валентин вдруг рассвирепел, пнул медвежонка ногой, тот со стоном отлетел в задний угол коридора и, закрыв мордочку лапами, так и остался лежать там…

— Валька, зачем же ты так?..

— А ты посмотри, что он натворил!

Я бросилась к Малышу. Взяла его на руки и крепко прижала к себе, чуть не заплакав.

Валентин, подняв телогрейку, повесил ее на крючок, взял сапоги и зло выругался.

— На, посмотри…

Голенища сапог были исполосованы острыми зубами Малыша. Мне вдруг подумалось, что медвежонок не хочет, чтобы в моей комнате жил Валентин!.. Невзлюбил он его за что-то… Все ушли куда-то, и Малыш похозяйничал как следует. Я еще крепче прижала его к себе — было до боли жаль медвежонка.

— На кой черт он нужен тебе? — крикнул Валентин. — Мало того, что ты ему каждый день покупаешь сгущенное молоко, деньгами соришь, он еще и вещи портит!

Я не узнавала Валентина. Куда девались его ласковость и мягкость. Уже не встреча ли с матерью расстроила и ожесточила его? Ведь Валентин мечется теперь между мной и родителями. Ему, конечно, нелегко…

С улицы вошла бабушка Баклановых. Остановившись в коридоре, она всплеснула руками:

— Батюшки, что это случилось?..

Валентин бросил ей под ноги сапоги!

— Вот, посмотрите!…

— Господи, — запричитала бабуся, качая головой, — и ведь подсказывало мне сердце: не ходи в гости, не ходи. Так нет, утащили, глупые. Знала, что может беда случиться, знала. Малыш не в первый раз ваши вещи вытаскивает из комнаты…

— Почему же вы молчали до сих пор? — нахмурился Валентин.

— Не хотела Галю расстраивать: любит она Малыша…

— Любит!.. — вспыхнул Валентин.

Я стояла как вкопанная, прижав к груди медвежонка, и он, будто чувствуя, что речь идет о нем, прильнул ко мне.

Бабушка, видя мое состояние, взяла медвежонка, а мне сказала:

— Погляди, может, что можно сделать с сапогами… А нет, так сложимся да купим новые.

— Еще чего не хватало! — сверкнув глазами, выпалил Валентин.

Мы вошли в комнату. Я разделась, присела на тахту. Валентин никак не мог успокоиться. Я тоже была расстроена. В Валентине мне почудилось что-то чужое.

— Видали, она еще и надулась! Медведь мою обувь порвал, и я еще виноват…

— Не в том дело, Валя…

— А в чем же?

— Почему ты так относишься к Малышу, почему ты невзлюбил его?

— Не хочу портить комнату… Неужели ты не можешь расстаться с этим… зверем?

— Не могу… — тихо ответила я.

— Ну, ладно, — махнул рукой Валентин, — не будем ругаться из-за пустяка. Договоримся закрывать комнату на замок — и все.

Валентин включил радиоприемник — шел веселый праздничный концерт. А у меня на душе кошки скребли. Не раздеваясь, уткнулась в подушку и дала волю слезам…

Проснулась от громкого стука. Было уже светло. Я лежала на тахте. Валентин устроился на кровати. Стук повторился. Я поднялась и приоткрыла дверь. Это стучала Шура. Войдя к нам, она расхохоталась:

— Ой, не могу!..

— Чего это ты заливаешься?

— Алка… Алка прорубила окно в Европу! Вы только полюбуйтесь!

Я в недоумении смотрела на подругу. В какую Европу, что она выдумала?

От шума проснулся и Валентин. Протерев глаза, хмуро спросил:

— Что там случилось?

Шура опять залилась хохотом и с трудом поведала нам, как услышала стук топора в новом доме.

— Пойдемте, сами посмотрите, — сказала она.

Мы оделись и вышли. На улице было еще пустынно. Все отсыпались после вчерашнего веселья.

— Понимаете, — продолжала рассказывать Шура, — Сашка в пять утра уехал в командировку, а Алка… Утром слышу где-то рядом стук топора. Неужели, думаю, какая-нибудь дурная голова на рассвете умудрилась колоть дрова в доме? Накидываю халат — и в коридор. Стук повторился из-за Алкиной двери. Я к ней. Гляжу — Алка топором кромсает стену, которая отделяет ее комнату от Сашкиной…

— Зачем же это ей понадобилось? — одновременно выпалили мы с Валентином.

— А вот спросите ее, — смеясь, пожала плечами Шура.

Мы вошли в коридор барака. Никого. Откуда-то доносился звук пилы. Приоткрыли дверь Алкиной комнаты — и что же? Борис в поте лица своего орудовал пилой.

— Ты что это делаешь? — спросила я.

Борис криво усмехнулся:

— Пришел приглашать девчат ехать на маевку в лес, а вот Алка запрягла меня в работу.

— Алка, что все это значит?

— Ничего особенного — хочу соединить наши комнаты.

— Тебе что, мало одной?

— Мало! Как будто не знаете, что у нас с Сашкой скоро свадьба!..

Валентин, Борис и я переглянулись. Алка же, нимало не смутясь, продолжала?

— Почему же мы в таком случае должны торчать по разным углам?

— Ну и живите себе в одной комнате. А другую кому-нибудь отдадут. Ты же знаешь, как много у нас нуждающихся.

Алка промолчала. Тогда Валентин спросил:

— А он, Сашка, согласен на это самое… на… окно в Европу?

Алка растерянно улыбнулась. Заметив это, я подошла к Алке:

— Когда приедет Сашка?

— Через три дня…

— Так чего же ты торопишься?

— А вдруг он не согласится?

Мы так и покатились со смеху. Борис, отдышавшись, изрек:

— Вот приведу дверь в порядок — и сразу же на почту, дам Сашке телеграмму. Надо же порадовать дружка таким событием!