Земля горячая - [54]

Я проскочила мимо Наташи к двери, вошла к себе и, присев на топчан, задумалась.

— Чего это ты, касатка, последнее время задумываться стала? — услышала я голос бабушки. — Уж не заболела ли после той свистопляски? Сейчас вот малинки заварю тебе…

Я подошла к бабушке и обняла ее.

— Здорова я. А думала о детстве и о доме…

— Это хорошо, что помнишь дом, в котором выросла. Вот и я тоже вспоминаю… — И опять замелькали вязальные спицы в ее руках…

ГЛАВА XX

Рано утром, перед работой, я забежала к Лене. Хотелось узнать, как чувствует себе Ромашка.

— Галина Ивановна, а он уже улыбается! — весело сказала Лена.

Я тоже обрадовалась — наш маленький человечишка улыбается!

Комната Крыловых — метров десять. Уютно, тепло. Как откроешь дверь — печка и сразу же занавеска из ситца; это Лена отгородила печь от комнаты, и получилось у нее что-то вроде прихожей. Я приоткрыла занавеску и увидела дородную женщину с карими глазами. «Наверняка украинка!» — почему-то подумалось мне.

— Тильки с холоду к хлопчику не сидайте, — предупредила она.

Украинка мне понравилась. Ромашка лежал у нее на руке в одной коротенькой рубашонке и от удовольствия дрыгал ножонками, а ручонки его тискали и дергали крупную грудь кормившей. Он так сладко чмокал, что мне невольно захотелось ухватить его за тугую щеку. Вот женщина переложила его к другой груди, он хотел было заплакать из-за того, что его отняли от еды, но, почуяв вторую грудь, заулыбался, открыл беззубый рот, сосок выскочил из него, однако Роман, не будь дурнем, крепко уцепился за грудь и не выпускал ее.

— Галина Ивановна, вы видели, вы видели — он улыбается!

Лена прижала руки к груди и наблюдала за каждым движением сына, лежавшего на руках чужой женщины.

— Вот мы и наилысь. Теперь я приду к двенадцати, — сказала украинка, передавая Лене Романа. — Тильки ты его не кутай, нехай так лежит, а колы засне, накрой простынкой, а не одеялком, у вас тут дуже жарко, — вздохнула она, освобождаясь от малыша и подавая мне руку.

Я узнала, что муж ее крановщик, а приехали они из Владивостока и живут пока на частной квартире.

— Я бы хлопчика на ничь до себе брала, да комната одна с хозяйвами, они уже и так лаются, — пускали без детей, а теперь у нас дочка Маринка.

— Молока-то хватает? — спросила я.

— Богато! Ще давай троих таких хлопцив. Я дуже молочная! — рассмеялась Дуся. — Приходилось сцеживать у больници.

Лена начала говорить о том, что ей неудобно — Дуся не берет денег, а Дуся, услышав это, сердито повела темными бровями.

— Грех за такое дело гроши брать! И не будем об этом бильше балакаты. От, колы б де поближе комнату пошукаты…

У меня почему-то сразу мелькнула мысль о комнате Шуры и Аллы. Но тут же эта мысль приняла другое направление: а почему именно комната Аллы и Шуры, а не моя?

Я посмотрела на часы: времени оставалось только добежать до управления. Чмокнув Ромашку, у которого уже слипались веки, шепнув Лене: «Зайду вечером», я открыла дверь.

Лена закричала мне вслед, что ей нужно со мной о чем-то посоветоваться, я кивнула головой в знак согласия, но уже не слушала ее. Вспомнился приезд в Усть-Гремучий, палатка и затем получение Валентином комнаты по блату… А что, если отдать сейчас ее Дусе? А самой куда? К родственникам Валентина? Нет… только не к ним!.. А что, если освободить комнату Аллы и Шуры? Согласятся ли они? Куда же в таком случае им притулиться? Шуру я могла бы взять к себе. Но тут же подумала: а если приедет Валентин?.. А куда девать Алку?

Погода стояла солнечная, тихая. Снег поскрипывал под ногами. Навстречу то и дело попадались рабочие, идущие на лесной склад. Встретились и ребята из моей подшефной бригады. Шли они гуськом: траншея в снегу узкая, попарно идти трудно.

— Галина Ивановна, привет! — поздоровался первым Покровский-Дубровский.

— Здравствуйте, ребята! Что сегодня делаете?

— Еще не знаем, — ответил за всех Кириллов. — Вот так каждый день — выходим на работу к восьми, а пока начальство очухается от сна и придумает для нас работенку, уже десять!

Жалобы, подобные этой, я слышала и от других бригадиров, но как-то не обращала на них внимания, считала, что это не мое дело. Но тут я подумала: ведь у них пропадают добрых два часа рабочего времени. Почему? Разве они виноваты в этом? Надо поговорить с Толей, пусть поставит вопрос об этом на партбюро.

Выбрав свободную минуту, перед самым обедом, я пошла к Толе. Мне не давали покоя мысли о комнате и двухчасовом простое рабочих.

— Булатов прилетел! — сказал Толя. — Зол на наших делегатов, как тигр, они, видать, ему дали дрозда, а тут как узнал, что утонул «Прибой», так и взвился. «Я, говорит, всех пересажаю! Вот вам и дипломированные ваши капитаны. Мои судоводители без дипломов и то не топят катеров, а ваш знаменитый Крылов опрохвостился…»

— Что, начнут следствие?.. — ужаснулась я.

— В этом разбирается капитан порта. Мне кажется, Алексею ничего не грозит, а пока…

— Что пока?

— Пока походит без работы, катеров-то лишних нет…

Толя задумчиво посмотрел в окно.

— Ну а ты зачем? Что-то за последнее время не больно жалуешь… Ты как-никак заместитель. С чем явилась?

Я коротко рассказала Толе о Лене и о том, что нашли кормилицу. Жена крановщика живет далеко, на частной квартире, в тесноте. И вот я подумала: нельзя ли как-нибудь выкроить в общежитии комнату для них? Я поведала Толе и о своих планах насчет этого: может быть, мне отдать ей свой уголок?