Зеленая мартышка - [10]
Из кратких диалогов со Стругацким
Я сказала:
— …и, работая над этой вещью, я натолкнулась на ужаснувшие меня эпизоды прошлого: не могу писать дальше, как прежде, передо мной разверзлась пропасть.
— Это не пропасть, — ответил он, — это мост.
Первый мой фантастический рассказ «Муравей» Стругацкому не понравился.
— Наташа, — сказал он, — для чего вы тут навели столько красивостей и туману (характерных, кстати сказать, для начинающих)? Я читал ваши поэмы. Вы ведь сильный реалист.
— Ну уж нет, — возразила я, — это вы реалист, а я гимназистка!
Прочтя «Виллу Рено», Борис Натанович заметил:
— У вас там столько глав, сколько недель в году.
— А сколько недель в году?
— Пятьдесят две, — не без удивления отвечал он.
— Я не знала.
А относительно моей повести «Пенаты» поведал он мне тоже мной не замеченный (?!), кстати, момент: у главного героя нет имени, о нем говорится «он»; у остальных героев — у кого отчество, у кого имя, у кого фамилия, у кого прозвище, и только антагонист героя, изобретатель, — обладатель имени, отчества и фамилии.
Однажды зашла речь о театре.
— Я не хожу в театр, — сказал Стругацкий, — потому что театра не люблю.
— А я не хожу, — сказала я, — потому что очень его люблю, но сейчас театр так пал, что в нем и смотреть-то нечего.
— Надо же! — воскликнул Борис Натанович. — Вы не ходите, потому что любите, я не хожу, потому что не люблю, а зал-то полон; кто ж в зале-то сидит?!
Записки на дверях
Дачники, приятели, мальчик из школы и мальчик из гимназии, точно цыгане, писали друг другу записки на запертых дверях: один коричневым карандашом на экс-белой двери, второй — мелом на коричневой (второй вариант казался более щадящим). Поздней осенью, проходя мимо запертых опустевших дач, я прочитала на одной из филенок: «Amicus asinus est». А на другой: «Холода впереди, уезжаем. Взошла звезда Сибириус».
Всё о Калашникове
В вагоне пригородной электрички молодой человек рекламирует брошюру про знаменитого оружейника, автора известного всему миру автомата.
— Вы узнаете всё о Калашникове, — говорит продавец брошюр, — выясните, где он родился, где учился, как его зовут…
Мрачноватый простецкого вида мужик произносит:
— Калашникова зовут Степан Тимофеевич.
Адрес
Адрес почтовый (письма доходили!) был у них необычный: г. Тамбов, Тамбовское кладбище, Сергееву А.
Жили они в бывшем доме священника на краю кладбищенской тишины.
Олонец
Ирина Н. должна была вернуться из города в свой «стройотряд», — ей его заменили студенческим «колхозом». Она отпрашивалась в город на день под честное слово: над самим фактом добровольно-принудительных студенческих оброков да барщин на полях нашей необъятной отчизны она никогда особо не задумывалась, а слово надо было держать, это она усвоила с детства.
До деревни от поезда было тринадцать километров (автобус уже не ходил), ведомая расписанием редких поездов, двинулась она в путь с вокзала дальней полубезлюдной станции засветло, но стемнело быстро, и шла она ночью, сперва по проселочной дороге, а потом, свернув через кусты, лугами, подлеском.
Ночь выдалась темная, хоть глаз выколи, безлунная, ни фонарей, ни фонарика, тьма, нигде ни огонька, никого. В какой-то момент, свернув, она перепугалась: вдруг не там свернула? Уже было бы не вернуться, обратной дороги не найти. Страх охватил ее, ужас первобытный, но она продолжала движение во мраке по внутреннему компасу, точно зверек.
Ей казалось, идет она чуть ли не полночи, не доберется никогда; в этот момент послышалось дальнее пение, а затем замаячил костер: как выяснилось, играли «понарошку» студенческую свадьбу.
На слабый огонек, на голоса, приободрившись, дошла она до деревни Олонец, где находился «стройотряд». В деревне все дома стояли пустые, только в одной избе жили муж, жена и дети, сажавшие всё, что потом окучивали-убирали городские жители.
Мне тоже довелось по странному совпадению отпрашиваться под честное слово на три дня из «колхоза» (сажают петрозаводские, окучивают и пропалывают московские, а ленинградские урожай собирают); возвращаясь, шла я десять километров по обочине, покрытой инеем; со мной, по счастью, увязался студент из штигличанского общежития «за картошкой», жила их комната бедно, на его добычу все надеялись. На наш перрон станционный прибыли мы в четыре утра, холод собачий, одеты не особо тепло, перекуривали, анекдоты рассказывали, дошли, вот и озеро, деревня еще жилая на этом берегу, а на том наша, полузаброшенная, названий обоих олонцов я не помню, если мы знали их вообще, лодка досталась нам дырявая, он греб, я воду большой банкой из-под селедки вычерпывала, все студенческие оброчные спали, до горячего чая и каши оставалось часа полтора.
Тест
Кто-то из штигличан принес на хвосте в alma mater тест. И вот уж все повсеместно в него играть стали: в Молодежном зале, на галерее, где рисовали своды, в коридорах, на лестницах, в буфете, в прокуренных маленьких комнатах общежитийных при свече, где полуромантические компании пили дешевые сухие болгарские вина («хочешь сухаго?»).
В истории фигурировали четыре образа: лес, ключ, стена, река.
— Вот идешь ты по лесу. Скажи, пожалуйста, что это за лес? Сосновый, березовый, ельник ли, тайга, роща ли дубовая? Светлый или темный? Редкий или частый? И что ты в этом лесу делаешь?
Особенность и своеобразие поэзии ленинградки Натальи Галкиной — тяготение к философско-фантастическим сюжетам, нередким в современной прозе, но не совсем обычным в поэзии. Ей удаются эти сюжеты, в них затрагиваются существенные вопросы бытия и передается ощущение загадочности жизни, бесконечной перевоплощаемости ее вечных основ. Интересна языковая ткань ее поэзии, широко вобравшей современную разговорную речь, высокую книжность и фольклорную стихию. © Издательство «Советский писатель», 1989 г.
Наталья Галкина, автор одиннадцати поэтических и четырех прозаических сборников, в своеобразном творчестве которой реальность и фантасмагория образуют единый мир, давно снискала любовь широкого круга читателей. В состав книги входят: «Ошибки рыб» — «Повествование в историях», маленький роман «Пишите письма» и новые рассказы. © Галкина Н., текст, 2008 © Ковенчук Г., обложка, 2008 © Раппопорт А., фото, 2008.
Роман «Покровитель птиц» петербурженки Натальи Галкиной (автора шести прозаических и четырнадцати поэтических книг) — своеобразное жизнеописание композитора Бориса Клюзнера. В романе об удивительной его музыке и о нем самом говорят Вениамин Баснер, Владимир Британишский, Валерий Гаврилин, Геннадий Гор, Даниил Гранин, Софья Губайдулина, Георгий Краснов-Лапин, Сергей Слонимский, Борис Тищенко, Константин Учитель, Джабраил Хаупа, Елена Чегурова, Нина Чечулина. В тексте переплетаются нити документальной прозы, фэнтези, магического реализма; на улицах Петербурга встречаются вымышленные персонажи и известные люди; струят воды свои Волга детства героя, Фонтанка с каналом Грибоедова дней юности, стиксы военных лет (через которые наводил переправы и мосты строительный клюзнеровский штрафбат), ручьи Комарова, скрытые реки.
История петербургских интеллигентов, выехавших накануне Октябрьского переворота на дачи в Келломяки — нынешнее Комарово — и отсеченных от России неожиданно возникшей границей. Все, что им остается, — это сохранять в своей маленькой колонии заповедник русской жизни, смытой в небытие большевистским потопом. Вилла Рено, где обитают «вечные дачники», — это русский Ноев ковчег, плывущий вне времени и пространства, из одной эпохи в другую. Опубликованный в 2003 году в журнале «Нева» роман «Вилла Рено» стал финалистом премии «Русский Букер».
В состав двенадцатого поэтического сборника петербургского автора Натальи Галкиной входят новые стихи, поэма «Дом», переводы и своеобразное «избранное» из одиннадцати книг («Горожанка», «Зал ожидания», «Оккервиль», «Голос из хора», «Милый и дорогая», «Святки», «Погода на вчера», «Мингер», «Скрытые реки», «Открытка из Хлынова» и «Рыцарь на роликах»).
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Жил-был на свете обыкновенный мальчик по прозвищу Клепа. Больше всего на свете он любил сочинять и рассказывать невероятные истории. Но Клепа и представить себе не мог, в какую историю попадет он сам, променяв путевку в лагерь на поездку в Кудрино к тетушке Марго. Родители надеялись, что ребенок тихо-мирно отдохнет на свежем воздухе, загорит как следует. Но у Клепы и его таксы Зубастика другие планы на каникулы.
Без аннотации Мохан Ракеш — индийский писатель. Выступил в печати в 1945 г. В рассказах М. Ракеша, посвященных в основном жизни средних городских слоев, обличаются теневые стороны индийской действительности. В сборник вошли такие произведения как: Запретная черта, Хозяин пепелища, Жена художника, Лепешки для мужа и др.
Без аннотации Рассказы молодого индийского прозаика переносят нас в глухие индийские селения, в их глинобитные хижины, где под каждой соломенной кровлей — свои заботы, радости и печали. Красочно и правдиво изображает автор жизнь и труд, народную мудрость и старинные обычаи индийских крестьян. О печальной истории юной танцовщицы Чамелии, о верной любви Кумарии и Пьярии, о старом деревенском силаче — хозяине Гульяры, о горестной жизни нищего певца Баркаса и о многих других судьбах рассказывает эта книга.
Без аннотации Предлагаемая вниманию читателей книга «Это было в Южном Бантене» выпущена в свет индонезийским министерством общественных работ и трудовых резервов. Она предназначена в основном для сельского населения и в доходчивой форме разъясняет необходимость взаимопомощи и совместных усилий в борьбе против дарульисламовских банд и в строительстве мирной жизни. Действие книги происходит в одном из районов Западной Явы, где до сих пор бесчинствуют дарульисламовцы — совершают налеты на деревни, поджигают дома, грабят и убивают мирных жителей.
Повесть известного китайского писателя Чжан Сяньляна «Женщина — половинка мужчины» — не только откровенный разговор о самых интимных сторонах человеческой жизни, но и свидетельство человека, тонкой, поэтически одаренной личности, лучшие свои годы проведшего в лагерях.
Меня мачеха убила, Мой отец меня же съел. Моя милая сестричка Мои косточки собрала, Во платочек их связала И под деревцем сложила. Чивик, чивик! Что я за славная птичка! (Сказка о заколдованном дереве. Якоб и Вильгельм Гримм) Впервые в России: полное собрание сказок, собранных братьями Гримм в неадаптированном варианте для взрослых! Многие известные сказки в оригинале заканчиваются вовсе не счастливо. Дело в том, что в братья Гримм писали свои произведения для взрослых, поэтому сюжеты неадаптированных версий «Золушки», «Белоснежки» и многих других добрых детских сказок легко могли бы лечь в основу сценария современного фильма ужасов. Сестры Золушки обрезают себе часть ступни, чтобы влезть в хрустальную туфельку, принц из сказки про Рапунцель выкалывает себе ветками глаза, а «добрые» родители Гензеля и Гретель отрубают своим детям руки и ноги.