Зеленая брама - [91]

Представьте себе, читатель, Помошную — большую по тем временам железнодорожную станцию и поселок при ней. Разрозненные группки комсомольцев, оставшихся по разным причинам и обстоятельствам на оккупированной территории, действуют на свой страх и риск, ища связи с партизанами. Они не имеют единого руководящего цен­тра, не зарегистрированы в Украинском штабе партизан­ского движения, не получают ни от кого директив и зада­ний. Они просто по велению сердца выполняют свой ком­сомольский долг, долг советских людей, действуют подчас неуклюже, но в высшей степени благородно.

В послевоенные десятилетия открываются все новые и новые истории, подобные той, которую рассказала Вален­тина Кривонос. Ячейкой подпольной борьбы с фашизмом могла быть одна семья, несколько семей, проживающих по соседству, школьные товарищи.

Юноши и девушки, родившиеся при Советской власти, воспитанные на ее справедливых принципах, незаметно даже для самих себя оказались подготовленными к безза­ветной борьбе. Их борьба с фашистскими захватчиками и была в конечном счете выполнением задания Коммуни­стической партии. Не на час, не на день — навсегда полу­ченного.

Нельзя не восторгаться, не гордиться, не преклоняться перед верностью и беззаветностью воспитанных партией мальчиков и девочек.

Особой отличительной чертой иных подпольщиков — я делаю это заключение на основе ряда примеров — были непреклонность и бесстрашие. С какой-то легкостью (по­рой трагически оборачивавшейся беспечностью) иные подпольщики балансировали на острие ножа, словно из них вынули тот механизм, который где-то в таинственных глубинах подсознания управляет инстинктом самосохра­нения...

Но вернемся в Помошную.

Деятельность помошненских подпольщиков привлекла к себе внимание полиции и гестапо. Ребята стали замечать слежку. Потянувшаяся было ниточка к партизанам обо­рвалась, не завязавшись. Позже узнали: ближайший пар­тизанский отряд был в те дни блокирован противником и вел тяжелейшие бои.

Ожесточились местные полицаи. Был арестован верный друг юных подпольщиков, работавший мастером в железно­дорожном депо, немец-антифашист Герман Мюллер. Он помогал «запарывать» паровозы, поставленные на ремонт, похищал из вагонов и передавал подпольщикам оружие. До ареста ему верили. Но сумеет ли выдержать тюремные пытки?

(Я хочу успокоить читателей: Мюллер не подвел своих советских товарищей, выдержал все испытания. Ныне Мюл­лер живет в Карл-Маркс-Штадте, улица Ясвенга, дом 53. Буду в Германской Демократической Республике, непре­менно к нему заеду.)

Не страхом, а необходимостью сохранить подпольную группу объясняет Валентина Кривонос принятое самими подпольщиками решение: покинуть Помошную, проби­раться к партизанам Зеленой брамы. Уход сразу всей груп­пой будет слишком заметен — полицаи и гестаповцы могут догнать, а выбираться по одному еще опасней, да и сохра­нится ли группа в этом случае?

У кого-то из ребят, работавших в депо, возникла дерзкая идея: уговорить Ганса Олесцака увезти подпольщиков из Помошной в его крытом грузовике.

Как раз в эти тревожные дни к группе присоединилось несколько малознакомых молодых людей, попавших под наблюдение гестапо. Им тоже необходимо было скрыться.

Уговаривать Олесцака не потребовалось: он же давно обещал Валентине и ее друзьям «сделать все, что надо и как надо». Такое скорое его согласие показалось подозритель­ным и усилило тревогу. А Ганс тем временем готовился в дорогу: загрузил крытый кузов своей машины ящиками с патронами и консервами, под носом у часовых перетащил в нее из других машин оружие.

Ненастной ноябрьской ночью (как раз накануне 26-й годовщины Октябрьской революции) подпольщики стали выходить на окраину Помошной. Туда должен был подъе­хать Олесцак. Долго его ждали. Опять сомневались: «Неу­жели подведет?»

Наконец из темноты выкатилась машина. Поехали к дру­гому условленному месту — забрать новых товарищей, с ко­торыми еще не успели как следует познакомиться. Те собирались медленно. Опять пришлось ждать. Некоторые вообще не пришли, а ночь уже на исходе. Отправились в рискованный путь не в полном составе.

Весь остаток ночи и целый день ехали по рокадной доро­ге, в почти непрерывном двустороннем потоке немецких автомашин — попутных и встречных. Сидели под брезен­том с оружием наготове. Кто-то высказал тревожную до­гадку: «Машину Олесцака, вероятно, уже ищут». Свернули на проселок.

Погода была типично ноябрьской — дождь со снегом. Маскировка неплохая, но плохо для ориентировки на ма­лознакомой местности. Заблудились. Выслали разведку. Разведчики долго не возвращались. Ребята стали нервни­чать. Новички готовы были расправиться с Гансом — он-де во всем виноват. Старые его друзья не допустили этого.

Разведчики вернулись, так и не разыскав партизан. Посовещавшись, подпольщики решили продолжать поиски. Однако не все согласились с таким решением: пятеро из «новеньких» объявили о своем намерении вернуться домой. У них отобрали оружие, и они ушли...

Вскоре возникла новая неприятность, можно сказать, даже беда: испортилось что-то в моторе. Всю ночь, не зажигая света, прокопались с ним. Под утро Олесцак все же оживил свою машину. Заехали в глубь леса, подальше от дорог. Нашли оплывшие уже окопы и траншеи 1941 года. Весь запас оружия и патронов перетащили туда, свой ав­токовчег сожгли и опять занялись поисками партизан. Ориентироваться в лесу эти люди — преимущественно железнодорожники — не умели. И все же кто-то из них обнаружил свежий след на траве. По нему набрели на землянки, таившиеся в густом кустарнике.