Зекамерон XX века - [18]

Шрифт
Интервал

— Слушайте, Петер, у вас ноги в порядке? — Он любил неожиданные вопросы. — Помогите: сейчас с полигона принесут туркмена Бикмухамедова, ему череп камнем разбило — явная фрактура. Он человек сильный, сердце железное, сутки выдержит… Так вот: бегите в Спорный за пенициллином. Получите в аптеке и обратно. Понимаю, тридцать с лишним километров, да еще переправа, требовать, разумеется, не могу, у вас своя работа, однако прошу: спасите товарища! Расконвоировку не забудьте, могут проверять в Спорном…

— У меня же никаких документов нет, доктор, разве не знаете? По тайге на честное слово хожу, потому что охрана знакомая. Долгосрочнику, да еще с моими статьями, разве оформят расконвоировку? Но для вас, конечно, побегу. Вы пишите записку в аптеку, а я на кухню за хлебом…

Я переобулся, тщательно завернул портянки, положил в карман хлеб и несколько кусочков сахара. Врач дал записку.

— Пробовал звонить в Спорный — не отвечает, — сказал он, — связь прервана… Не очень-то дают нам пенициллин, мой запас давно уже кончился. Ну, бегите, вся Европа смотрит на вас!..

Несколько минут спустя, обежав полигон, я разделся, свернул жгутом рубашку и пиджак, повязал их вокруг талии — так я в детстве освобождал руки от ненужного пальто, когда играл в своем родном парке, — и припустил по тропе. Стало жарко, солнце пекло, как на юге. Где позволяла дорога, бежал мелкой рысью, стараясь не менять темпа. Надо было только внимательно смотреть на тропу, чтобы не оступиться. Я был уверен, что управлюсь до вечера, лишь бы хватило сил на обратный путь.

Уже остался позади восьмой километр; не добежав до нашего лагеря, я перешел на ту сторону речки и продолжал путь по старой довоенной дороге, сейчас сильно заросшей. Мне не хотелось, чтобы кто-нибудь из знакомых увидел меня и дал еще поручение — я думал только о пенициллине. Ага, уже тракторная дорога! По ней слишком много переправ, и я поднялся, переходя на шаг, на крутую сопку, где была пешая тропа, и невольно, как всегда, глянул вниз. Отсюда очень красив был вид на широкую долину, где серебристой змеей свободно извивалась речка и раскинулся лесок — молодой, зеленый, веселый! Выше не надо, тропа теперь идет вниз, осталось добежать до переправы, потом в Спорный — и назад. По расстоянию уже пройдена четвертая часть пути, по времени — я взглянул на солнце — гораздо меньше.

Здесь недалеко был мой «виноградник». Я отступил несколько шагов от тропы, раздвинул густой кустарник и лег прямо на заросли голубики. Развернул пиджак, достал из кармана хлеб и ел, закусывая голубикой, которую собирал у своей головы. Ее было так много, что ягоды я обрывал на ощупь, не открывая глаз. Покончив с хлебом, лег на спину, меня охватило томное блаженство — не хотелось вставать, бежать, возвращаться в лагерь… В моих ушах звучали тонкие голоса леса: жужжал рядом шмель, пиликал в траве кузнечик, где-то в долине скандалила кедровка. Погода была чудесная, комары попрятались от солнца. Я подсчитывал, сколько дней осталось до второго августа, когда мне исполнится тридцать лет. Было двадцать второе июля… Еще три минуты полежу — и потом второй этап, до переправы. Там опасно долго болтаться, как бы не запретили идти в Спорный без документов. Да, да, сейчас встану… Отчего так звенит в ушах? Нет, это внешний, вибрирующий звук, будто шмель, но быстро нарастает… Я поискал глазами в небесной синеве и действительно скоро увидел алюминиевую птицу. Она летела низко, по направлению трассы. Невольно сравнив скорость самолета со своей, такой незначительной, я собрался встать. Дремота неожиданно пропала при мысли, как далеко еще идти, — и вдруг я услышал за кустами громкие и довольно грубые голоса. Оставшись лежать в своем случайном укрытии, прислушался: в тайге главное знать заранее, кого встретишь.

— Полетел… Че ему здесь надо? Навряд ли нас ищет… — сказал хрипловатый голос. — Слухай, прибор тот все ж следоват разыскать. Коли поработал сезон, место должон узнать. Только рыть надо под транспортерной лентой али за колодкой. А с зекашками лучше не связываться: псарня почует, откуда, мол, табак? У них золотишка-то ни шиша нет, учти! Прошлый год мы ставили проходнушку[15] под прибор и намывали по десять на ендовку — вот те полкило с куба, а воды везде хватит, таскай только! Американка ничего им не дает, на съеме — дно миски, наблюдал вчера… Но за колодкой — верное дело, даже на тот год можно домыть, где листы лежали…

— А кой хрен не домыли, ежели полкило могли с куба взять? — спросил низкий, очень сильный голос, и я невольно представил себе широкогрудого его обладателя, благообразного мужика средних лет.

— Да говорил же, Илья на Спорном наклюкался и пырнул инженера с завода!.. Я сразу смылся: кому охота второй раз сесть, да за такую мелочь? Пошатался до трассе неделю-другую и опять на Спорный. Илью выпустили: он им, кажись, продал место под прибором, потому как два дня опосля приполз я туда с лотком, все было перерыто…

— В сорок шестом мы на Теньке фартово отработали сезон на одних зекашках, — вступил в беседу третий, очень тихий голос. — На Спорном я завсегда хлеба достану в пекарне…


Рекомендуем почитать
Заяшников Сергей Иванович. Биография

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Беседы с Ли Куан Ю. Гражданин Сингапур, или Как создают нации

Перед вами – яркий и необычный политический портрет одного из крупнейших в мире государственных деятелей, созданный Томом Плейтом после двух дней напряженных конфиденциальных бесед, которые прошли в Сингапуре в июле 2009 г. В своей книге автор пытается ответить на вопрос: кто же такой на самом деле Ли Куан Ю, знаменитый азиатский политический мыслитель, строитель новой нации, воплотивший в жизнь главные принципы азиатского менталитета? Для широкого круга читателей.


Жизнь сэра Артура Конан Дойла. Человек, который был Шерлоком Холмсом

Уникальное издание, основанное на достоверном материале, почерпнутом автором из писем, дневников, записных книжек Артура Конан Дойла, а также из подлинных газетных публикаций и архивных документов. Вы узнаете множество малоизвестных фактов о жизни и творчестве писателя, о блестящем расследовании им реальных уголовных дел, а также о его знаменитом персонаже Шерлоке Холмсе, которого Конан Дойл не раз порывался «убить».


Русская книга о Марке Шагале. Том 2

Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.


Дуэли Лермонтова. Дуэльный кодекс де Шатовильяра

Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.


Скворцов-Степанов

Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).