Здравствуй, сестра! - [19]

— Извините, но я не думала, что приготовление кофе входит в круг моих обязанностей. Если нужно, я все с легкостью запомню, — холодно процедила Элеонора.

— Да не надо ничего запоминать! Ведь я могу изменить свои привычки… Да и продукты доставать все труднее. Признаться, вы мне сегодня не нравитесь, Элеонора Сергеевна. Какая-то вы неспокойная. Случилось что-нибудь?

Элеонора отдала должное проницательности Воинова.

— Ровным счетом ничего. Просто я расстроена из-за того, что не умею играть в лаун-теннис, — призналась девушка. — А на даче у Петра Ивановича, где я провожу воскресенье, будут играть. Значит, я окажусь в одиночестве.

Воинов пил кофе и молча разглядывал Элеонору.

— Я могу помочь вашей беде, — наконец сказал он. — Я умею играть в лаун-теннис. Не слишком хорошо, но азам обучу. Хотите?

Еще бы она не хотела! В Смольном институте проводились уроки гимнастики, а Элеонора и от природы была сильной и ловкой девушкой. Она была уверена, что ей достаточно всего нескольких уроков, чтобы не опозориться перед Ланским.

— Если вы будете так любезны…

— Конечно, я рад вам помочь. Ракетки и мяч у меня есть. Нам нужно договориться, где и когда я позанимаюсь с вами.

— Чем это ты собираешься заниматься с Элеонорой? — подозрительно спросила вернувшаяся Титова. Она вымыла руки, присела к столу и быстро выпила предложенный ей кофе. — Так о чем вы договариваетесь за моей спиной?

Узнав, в чем дело, она посоветовала провести занятие в Таврическом саду, на какой-нибудь из дальних дорожек.

— Да я и сама с вами пойду, пожалуй. И детей возьму, — пообещала она. — Давайте сегодня после работы и отправимся.

— Но я не могу второй раз пропустить курсы, — смутилась Элеонора.

— Почему бы и нет? — вяло откликнулся Воинов, которого от кофе внезапно потянуло в сон.

— Ничего страшного, ты способная, потом нагонишь, — поддержала его Титова.

Элеонора задумалась. С одной стороны, приличия будут соблюдены, ведь на занятии будет присутствовать Александра Ивановна с детьми. Или, наоборот, присутствие этой сомнительной женщины бросит тень на ее репутацию?

Положение спас зашедший в кабинет профессор Архангельский, который тоже изъявил желание вечером подышать свежим воздухом. Все складывалось как нельзя более удачно!

* * *

…А потом Элеонора еще и попала на операцию профессора Крестовоздвиженского. Марианна, операционная сестра, с которой тот привык работать, почувствовала себя нехорошо.

— Судя по тому, как ты утром уплетала соленые огурчики, ничего сверхъестественного в твоем недомогании нет, — смеялась Титова, укладывая Марианну на диван. — Диагноз ясен.

…А вот для Элеоноры осталось неясным, почему Крестовоздвиженский и Воинов залились гомерическим хохотом, когда на вопрос профессора о том, что случилось с Марианной, Элеонора честно ответила:

— Она переела соленых огурцов.

Крестовоздвиженский в отличие от Петра Ивановича по ходу операции ничего не объяснял, ограничиваясь сухими приказаниями. Увидев, что ассистент неверно держит пинцет, профессор ударил его корнцангом по руке. Элеонора вспомнила, как однажды она сама допустила грубейший промах — взяла необработанной рукой шприц и положила его к уже приготовленным для операции инструментам. Воинов, с которым она тогда работала, объяснил, почему это недопустимо, и сам помог ей накрыть стол заново. Крестовоздвиженский наверняка стер бы ее за это в порошок!

* * *

У Воинова была манера во время операции называть сестер «лапушками» и «дружочками», которая ужасно раздражала Элеонору. Услышав однажды в свой адрес «роднуленька моя, подайте кохер», она не вытерпела:

— Мне кажется, вы просто не можете запомнить имена сестер и поэтому называете всех одинаковыми прозвищами. Прошу вас больше не обращаться ко мне в таком тоне!

С тех пор Воинов неизменно прибавлял к прозвищу ее имя и отчество. Она побывала «ласточкой Элеонорой Сергеевной», «ангелом Элеонорой Сергеевной», список этих пошлостей был бесконечным. А сегодня вдруг она подумала, что если выбирать из двух зол, то лучше Воинов с его сюсюканьем, чем Крестовоздвиженский, величавший сестер «коровами» и «жердями».

Саму Элеонору профессор назвал «дурой в корсете», но она была к этому готова.

Выходило, что Воинов — не самый худший вариант, и Элеонора уже начинала жалеть, что через два месяца он вернется в армию. Кто же тогда назовет ее ласточкой?

Глава 7

Воинов с Титовой ждали ее у входа в Таврический сад. Старшего ребенка Александра Ивановна держала за руку, а девочка сидела на плечах у Воинова. Со стороны они выглядели дружной семьей. Элеонора подумала, как, должно быть, сейчас тоскливо на сердце у Александры Ивановны. Ведь наверняка ей хочется, чтобы у нее был настоящий муж. Да, она часто повторяет, что нужно довольствоваться тем, что есть, и не желать большего. Даже утверждает, что счастлива. Но так ли это на самом деле? Разве смогла бы Элеонора быть счастливой на ее месте? Нет, она точно знала, что ни о каком счастье не может идти речь, если она не станет женой Ланского.

Воинов показался ей почти незнакомым человеком. Раньше она видела его только в военной форме или в медицинском халате, а сейчас он был одет в светлые брюки и свитер ручной вязки. А еще ей странно было видеть его без головного убора, ведь при ней он обычно носил врачебную шапочку или фуражку. Оказалось, что у Константина Георгиевича довольно длинные для военного кудрявые светлые волосы.