Так и молчали — до самой предпортальной площадки.
* * *
— Ты все же заходи, если вдруг случай будет. Я оставлю открытую визу. И постараюсь что-нибудь разузнать.
Именно так. Как о чем-то не очень важном. И зубами перемолоть в труху уже почти что вырвавшееся «буду ждать» — чтобы и следов не осталось.
Керби, не оборачиваясь, дернул головой. То ли кивнул, то ли мотнул отрицательно, самому непонятно. Мембрана выгнулась, рассыпалась искрами, сплелась коконом вокруг. Втянулась обратно в пазы, оставив пустую площадку.
* * *
— Заплел мальчику усы косичкой? Прравильно. Ему так прроще.
— Заткнись.
— Ай да Лэнни! Честный Лэнни. Нет, прравда, я в восхищении. Не думала, что ты вообще умеешь вррать. Да еще так скверрно… и что будешь делать теперрь?
— Не знаю.
— Полагаешь, эта мрразь сможет быть достойным отцом?
— Нет.
— Помнишь, какой была Рру — до того дежуррства? Думаешь, с прредставителями своей ррасы он ведет себя осторрожнее?
— Не думаю.
— Тогда почему не сказать, что его отец был пррекррасным человеком. Хррабрым, мудррым, кррасивым… Но умерр. Какая жалость. И все счастливы. Почему не совррать до конца?
— Думаешь, он вернется?
— А ты что — иначе думаешь? Веррю, веррю, как же…
— Если вернется — так и скажу. Наверное.
— Ой, Лэнни, Лэнни… себе можешь вррать сколько угодно. Мне — не надо.
— Но мальчику нужен отец!
— Можно подумать, кто-то тут споррит…
