Здесь начинается Африка - [74]

В самом широком месте ущелья расположен обезьяний заповедник. Подъезжаешь сюда и вдруг видишь: словно лавина скатывается по крутому склону горы. Это обезьяны спешат «на встречу» с прибывшими путешественниками. Приблизившись, они распределяются по возрасту. Крошечные обезьянки устремляются к детям и обнимают их за спину. Причем делается это с такой нежностью и доверчивостью, что даже те ребята, которые впервые «знакомятся» с этими «высокоорганизованными млекопитающими», не пугаются и охотно вступают в общение. Взрослые обезьяны осторожнее. Они рассаживаются на нижних выступах скал и выразительными жестами требуют «дани». Получают конфету, спокойно беря из рук или ловко поймав на лету, разворачивают ее, съедают и ждут дальше. Получают мандарин, тщательно очищают его от шкурки и даже тоненькой белой кожицы. Одна обезьянка уронила мандарин, кто-то вежливо поднял его и снова вернул ей. Моментально оценив, что мандарин уже грязный, обезьянка зло запускает им в нерадивого угодника.

Традиции заповедника насчитывают, по всей вероятности, не одну сотню лет. В свое время Мопассан, описывая свое пребывание на постоялом дворе «Обезьяний ручей», не преминул остановиться и на его обитателях: «Среди обезьян есть громадные, есть и совсем маленькие; их здесь сотни, может быть, тысячи. Лес ими населен, переполнен, кишит, как муравейник. Некоторые из них, пойманные хозяевами харчевни, ласковы и спокойны… Если вы сидите неподвижно, они подходят, следят, наблюдают за вами. Можно сказать, что путешественник является большим развлечением для обезьян…»

Но, видимо, особой «душевной близости» со взрослыми обезьянами добиться никому и никогда не удавалось — большинство туристов останавливаются на минуту, покормят обезьянок, пощелкают затворами всякой кино-фототехники и уедут. Обезьяны медленно и грустно поднимаются в гору. Лишь наиболее смелые из них отваживаются идти «с визитом» в крошечный местный отель. Об этих неожиданных посещениях здесь рассказывают несколько веселых историй: одна обезьяна забралась в постель на место вышедшего на минуту постояльца, другая — проникла в дамский туалет и заперла снаружи все кабины, третья — перенесла чьи-то вещи к клетке с шакалами и волками в небольшой зоологический уголок, находящийся в этом же дворе…

Через ущелье Шиффа дорога ведет дальше на юг. Как известно, после Телльского Атласа следуют Высокие плато, где кочуют алжирские скотоводы. Затем идет Сахарский Атлас с выжженными южными склонами; высота его невелика — 100–150 метров. И вот начинается каменистая Сахара — известняковая пустыня Хаммада, покрытая, словно лаком, блестящей щебенкой и галькой, обломками горных пород. Районы эти скалисты, слово «хаммада» по-арабски означает «угасшая».

К востоку линии Телльского и Сахарского Атласа почти сливаются и переход к пустыне совершается более стремительно. Особенно наглядно это можно наблюдать на сложном рельефе большого горного массива Ореса, подступающего с севера к оазису Бискра. У Ореса славная революционная история. Веками он служил цитаделью для берберов, восстававших против чужеземных завоевателей, — еще с древних времен, когда местные берберы-шавийя под предводительством Кахины, завоевавшей себе легендарную славу и отнесенной к святым, оказали мощное сопротивление нашествию арабов.

Глубокие ущелья прорезают горы Ореса. Самое большое и живописное из них называется Аль-Кантара, что означает «арка, свод». Аль-Кантара — рубеж между Телльским Атласом и пустыней. На этом небольшом пространстве происходит резкая смена флоры, фауны, климата. Если северные склоны гор покрыты буйной растительностью, зелены и мрачны, то с юга они переливаются ярким красноватым цветом — пустыня. Кедры уступают место пальмам, зима и осень — вечному лету, дожди — засухе. Вершины гор вокруг Аль-Кантара называют «Смерть дождям», ибо, по народному поверью, «дождь умирает на этих скалах».

Далее пейзаж меняется с каждым часом. И хотя до собственно Сахары — Великого Эрга — сотни километров, все вокруг поражает своеобразием и новизной. Русла высохших рек — уэдов пересекают почву странными зигзагами; сейчас они на вид предельно безобидны, и с трудом верится, что пройдут дожди и воды заполнят эти мертвые, казалось бы, ложбины, зашумят, выйдут из берегов, разольются и станут угрожать пастбищам, жилищам. Зелени здесь почти нет, то есть нет ее опять-таки на первый взгляд, а по ботаническому атласу в сахарских песках насчитывается более 500 различных названий растений. Впрочем, мы видим лишь небольшие серенькие кустики, словно покрытые пылью или солью. Это — альфа, существенная статья алжирского экспорта, из нее делают высококачественные сорта бумаги. А соль тоже не случайна. В преддверии Сахары расположено несколько больших соляных озер, так называемых шоттов, отложения которых совершают отсюда прямой путь на прилавки магазинов. Самый большой из них, Шотт эль-Ходна, расположен перед оазисом Бу-Саада. Его протяженность — около ста километров. На поверхности застыла глина. Иногда вместе с солью и илом она образует такую твердую корку, что по ней можно даже идти… В свое время возникло несколько проектов соединения шоттов с морем для строительства мощных гидроэлектростанций: расположение шоттов ниже уровня моря и постоянное испарение воды в них должны были создать необходимый для этого перепад уровней.