Здесь начинается Африка - [70]

Витрувий писал о необходимости учета акустики в зданиях театра. Как же можно рассчитать акустические возможности на открытом воздухе? Подул ветер в другую сторону, — и улетел звук от зрителей. Ведь крыша театра — это огромный яркий небосвод! Античные театры предназначались для слишком большого количества зрителей (театр в Мегалополе имел copoк пять тысяч мест!), и не всегда можно было создать над ними покров. Поэтому, чтобы наполнить звуками все это бесконечное воздушное пространство, голос усиливался специальными приспособлениями, вставленными в маски. Маски были видны издалека. А движения, пластика актеров, какие они были?

Когда-то в детстве, впервые попав в Большой театр, я в антракте бегала по ярусам, заглядывая на сцену с каждого из них. И вот я снова «впадаю в детство» — в буквальном смысле: я прохожу по каменным рядам, занявшим естественный склон одного из холмов, и отовсюду смотрю на древнюю, застывшую в безмолвном оцепенении сиену. В «зрительном зале» — два яруса, в нижнем 9 рядов, в верхнем — 15, между ними проходы-лестницы словно во Дворце спорта в Лужниках…

Пора прощаться с тобой, прекрасная Джемила. И снова, будто музыкальная реприза, — прямая линия дороги, только на этот раз она ведет вверх, к выходу. И с каждым шагом хочется оглянуться назад и бросить еще и еще один взгляд на уходящие вниз руины, еще и еще один взгляд. А рядом снова и снова, как в рондо, кружатся улицы, портики, термы — это кварталы так называемой новой части города.

Последняя остановка на пути- баптистерий, его белый купол виден издалека над группой строений, названных «епископскими», — остатков трех базилик, епископского дома, жилищ местного духовенства. В баптистерии совершалось крещение — на заре христианства этому обряду подвергали не только детей, но и взрослых. Первая часть ритуала, где епископ давал неофиту необходимые советы, происходила в очень маленькой базилике рядом. Трудно сказать, как затем попадали в здание баптистерия, — реставрация стен и дверей что-то нарушила, а быть может, еще не доведена до конца. Толстые глухие стены малоприветливы и непостижимы. И вдруг неизвестно откуда появляется человек. Первый человек среди этого каменного безмолвия. Таинственная связь между событиями двухтысячелетней давности и нынешним днем. Этот человек — олицетворение внимания и гостеприимства, чуткости и пытливости, присущих людям современного Алжира. Он бряцает связкой ключей и приглашает проникнуть за эти стены. Насколько они массивны и непроницаемы снаружи, настолько нарядны внутри — изящные полукруглые ниши, посредине — круглая арена, а в центре ее — квадратное углубление для крещения. Оно наполнялось водой, которой епископ и окроплял неофита. Полы покрыты циновками, человек молча и деловито снимает их. Под ними удивительная мозаика — в проходах ее рисунок геометричен и покрыт звездочками, словно упавшими с неба, в середине видны рыбы, диковинные морские животные, кентавры. Долго привыкаешь к полумраку, чтобы рассмотреть все это отчетливо. А потом снова выходишь на улицу. Яркое солнце. Приходится зажмуриться. Впереди ждет автобус…

Вот и все. Отгремел финал. Была в нем и своя мажорная, радостная праздничность, ибо, конечно же, не может не принести радость возвращение к живому веку, живым людям с их голосами, делами, заботами.

ФЕСТИВАЛЬ СРЕДИЗЕМНОМОРСКИХ ТЕАТРОВ В ТИМГАДЕ

Высоко вверх взметнулись в Тимгаде колонны древнеримского Капитолия. Солнце, вышедшее из-за облаков, осветило своими типично африканскими оранжевыми лучами величественную арку Траяна. А по древним улицам, сохраняющим следы могучих колесниц, шли люди самых различных стран и национальностей. Они шли к древнеримскому театру Тимгада, где в начале апреля 1969 года проходил Второй фестиваль средиземноморских театров. Алжирское правительство, культурная общественность страны придают большое значение проведению этих ежегодных фестивалей, призванных объединять художественные устремления, театральное искусство стран Средиземноморья. Нет, не должно быть места войне на берегах Средиземного моря, где звучат такие мирные, жизнерадостные песни, развивается такое прогрессивное жизнеутверждающее искусство.

В дни фестиваля это само по себе редчайшее по своей исторической и художественной ценности место заполнилось тысячами туристов. В руинах Тимгада в это время не чувствуется одиночества. Более того, за людьми порою едва удается рассмотреть эти руины — особенно вблизи театра, на Кардо, на Форуме. Впрочем, здесь никогда не бывает заброшенно и пусто. Почти рядом — Батна, столица Ореса.

Историческая судьба самого Тимгада издавна привлекает историков и археологов, этнографов и искусствоведов. И изучен Тимгад в гораздо большей степени, чем Джемила. Этот город, основанный в I веке римским императором Траяном, был вместе с близлежащим Ламбезом военным центром, где нес службу Третий легион. Полное название города было Колонна Мар-сиана Траяна Тимугади. Но уже в 535 году, во времена Велизария, когда византийские войска отправились в глубь Африки для уничтожения вандалов, они нашли город разрушенным. Остатки колонн, мраморные плиты растаскивались по окрестностям для новых построек. Затем более десяти веков снова в истории нет никаких упоминаний о Тимгаде. И лишь в 1756 году английский путешественник Брюс обнаружил развалины римского города, покрытые землей и пеплом. С тех пор учеными и археологами сделано в этих местах немало. И тем не менее четвертая часть древнего города, занимающего в общей сложности 80 гектаров, все еще скрыта под землей. Но уже сейчас в плане Тимгада угадывается точность геометрического построения, присущая древнеримским городам: квадрат, имеющий по 355 метров с каждой стороны, пересечен двумя центральными улицами. Видимо, город воздвигался весь сразу, поэтому его традиционная схема никак не нарушена позднейшими пристройками. Сохранилась триумфальная — арка Траяна, служившая воротами для въезда в город; можно найти Форум, остатки храмов и домов патрициев, здание библиотеки с залом в форме полукруга и с тремя хранилищами для книг (подсчитано, что этого места хватало для 23 тысяч экземпляров), рынок с каменными скамьями, термы, занимающие более четырех тысяч квадратных метров, и, наконец, почти полностью сохранился огромный театр на четыре тысячи зрителей.