Здесь мой дом - [16]

— Ну, ты уж не скромничай. А хочешь, мы тебе скрипку купим? Новенькую, звонкую. Я ведь знаю, твоя раскололась, когда ты к нам под Новый год приезжал. Я уже, Вилхович, полгода тебе скрипку ищу, но нет пока. В Москву напишу, там купят…

— Спасибо, дорогой друг Аникин, за добрые слова. Но мне снится моя Карелия. Все вечера о ней думаю. Там, наверное, все разрушено, там вражья метла, видно, крепко прошлась по лесопункту. Кто его будет ставить на ноги? Это мой долг, моя судьба.

…За высокую производительность труда на лесовывозках Коми-Пермяцкого округа, за самоотверженную работу, за подготовку кадров Эйно Туоми был отмечен благодарностями в приказах, грамотами треста, леспромхоза и подшефного колхоза, грамотой райкома партии и райисполкома. И как законный венец — за два месяца до Победы нарком лесной промышленности СССР наградил его Почетной грамотой Наркомата.

И еще одна радость — в победном году родилась у них с Айли девочка, дали ей имя Сейди. Из-за нее задержались с выездом домой. Как ни упрашивали Эйно остаться, но все же весной 1946 года они выехали на родину.

VI

В Матросах жизнь налаживалась быстро. Домик уцелел, Эйно и Айли снова обживали его, как когда-то. Работы в лесопункте было много, особенно в мастерских: новых тракторов не ждали, надо было зиму встречать со старыми, а тем требовался основательный ремонт. Туоми предложили идти в мастерские, и он не возражал — болели колени, ломило в пояснице.

Через год его попросили поехать в Питкярантский леспромхоз, помочь там с ремонтом лесовозных автомашин. Командировка эта оказалась долгой.

В то время в лес пришла электрическая пила марки «ВАКОП». Весила она не мало — больше двадцати килограммов. В конце смены у вальщиков дрожали руки, ночью ныли плечи даже у самых могучих лесорубов.

Эйно заинтересовался новой техникой. Часто, когда требовалась его помощь, выезжал он с лесовозами на делянку, с интересом рассматривал передвижную электростанцию, подключение кабелей, обо всем расспрашивал, что-то прикидывал. В перерывах у костра внимательно слушал сетования вальщиков:

— Норма у нас пять кубометров на человека. Скажешь, не много, а попробуй сделай, полазь по снегу с этой гирей…

— Чуть намочил пилу или в соединение снег попал — гудит и ни с места…

— В кабелях путаешься, ходишь, как кот ученый вокруг дуба…

— Это точно, капризная машина, что там говорить. Многие отказываются, переходят на проверенную лучковку. И правильно. Там хоть и попотеешь, да заработаешь…

Подобные разговоры все чаще возникали и в конторе леспромхоза, на собраниях. Производительность в лесу падала, выходили из строя пилы, электростанции.

Эйно вечерами делился своими мыслями с Айли:

— Хочется мне попробовать, понимаешь. Не верю, что техника эта плохая. Просто требуется аккуратность, трезвый расчет…

— Угомонись, подумай о своих болезнях. Снова в снегу по шею, снова весь день на морозе. Тебе детей надо вырастить.

— Электростанцию я разобрал по косточкам, — продолжал Эйно, как бы не замечая слов жены, — пилу изучил, теперь планы рисую, как меньше делать лишних шагов, ведь пила соединяется с электростанцией кабелем, и ты с ней на привязи, понимаешь…

Директор леспромхоза и слушать ничего не стал. В кои веки объявился опытный слесарь в мастерской, ожили стоявшие давненько лесовозы, досрочно на линию вышли, и вдруг нате вам. Эйно пошел к парторгу, тот тоже развел руками. Так продолжалось до марта, до того памятного дня, когда в мастерские, в которых теперь царили уют и чистота, зашел секретарь райкома в сопровождении парторга. Он поговорил с завгаром, слесарями, познакомился с Эйно, а тот возьми да и выложи свою просьбу.

— Вот как получается интересно, — сказал секретарь, — я ведь сюда именно за этим приехал. Хочу понять, почему электропилы стоят, а лесорубы вновь взялись за лучковки. Это, товарищи, шаг назад. Нам надо создать такую бригаду, чтоб всем нос утерла, чтоб потом на ее базе школу передового опыта устроить. Понять директора, конечно, можно, но я думаю, в лесу сейчас важнее, там передовая. Действуй, товарищ Туоми, а с директором я договорюсь.

Эйно решил, что состав бригады не должен превышать четырех человек: бригадир-вальщик, два обрубщика сучьев, а четвертый протаптывает дороги в снегу и сжигает отходы. Два дня прошли в суете, а на третий уже дали норму. Станция работала четко, пилу и соединения Эйно держал сухими, оберегал от снега.

Постепенно сработались, научились понимать друг друга с полуслова. Эйно продумывал каждый шаг, ни единого лишнего движения не делал с тяжелой пилой, перекуры стали короткими, да и количество их уменьшилось. Через десять дней вышли на сто двадцать процентов. На этом показателе и держались до конца зимы. Летом заготовки продолжались, ревели на дорогах мощные лесовозы. Лишь на несколько дней бригада Туоми снизила выработку — переходила на новую делянку. И снова на доске показателей у конторы леспромхоза в первой строке появилась фамилия Туоми. Бригада заготовила семьдесят кубометров за смену!

Вскоре бригада Туоми и впрямь стала школой передового опыта — почти каждый день у них были стажеры, ученики. За три года в бригаде было подготовлено более пятидесяти электропильщиков.