Завтра вновь и вновь - [80]

– Ханна не выглядела уязвимой, – говорю я. – У нее было много друзей.

– С Ханной у нас вряд ли бы получилось, – признает она.

– Но ты этим занималась? Встречалась с девушками и приводила их с собой в тот дом?

– Я была крайне религиозна. Не знаю, способен ли ты это понять, если сам не религиозен, никогда так сильно не ощущал привязанность к Богу. Я считала, что помогаю тем девушкам. – Я не отвечаю, и она добавляет: – Я испоганила всю свою жизнь. Уже ничего не вернешь – столько лет дерьмовых решений. Лишь освободившись от Тимоти и Уэйверли, я поняла весь ужас, который сотворила с теми девушками. Меня охватывает паника, стоит подумать о том, чему я способствовала. Не знаю, что с ними произошло, что с ними сделали Тимоти и Уэйверли, но тогда я думала, будто помогаю привести их к Иисусу. Я была обманута, и мне до сих пор плохо, физически плохо при мысли о моей роли в том доме. Я перестала верить в Бога, пока не поняла, что все мы должны нести свой крест. Я перестала верить в Бога, пока не решила исправить то, что сделала, прикрываясь его именем.

Альбион прибавляет ход, и я отстаю, не могу угнаться за ней, но тут же понимаю, что и не должен, я притормаживаю и позволяю ей оторваться. Когда мы подходим к заводи или какому-нибудь ручейку, она останавливается и слушает. Однажды она спросила меня, христианин ли я, и я ответил, что нет, я не верю в Бога.

– Ты веришь в любовь, – сказала она.

* * *

На фермерском и блошином рынке в Нью-Касле продаются превосходные сливы. По субботам больше всего народа, трудно протиснуться в проходах между рядами навесов или деревянных лотков. Еще здесь продают футболки «Питтсбург стилерз», флаги конфедератов, игру-симулятор боев без правил и клубнику. Мне нужна клубника. Кексы с клубникой и ревенем для Альбион, если я раздобуду рецепт. Я листаю результаты: нужна небольшая кастрюля, клубника, ревень, сахар, мука и масло. Оценка – четыре-пять звезд, но приготовить, похоже, легко. Нам понадобится масло? Набираю Альбион и спрашиваю: «Масло нужно?» Ревень с фермы в Таскаровасе продают по десять долларов за пучок, SmartShopper утверждает, что можно найти и лучшее предложение.

«Масло пригодится», – отвечает Альбион.

Я покупаю сливы, консервы, сладкий перец в полиэтиленовой упаковке, кубики маршмеллоу и темный мед из Огайо. В последнем в ряду ларьке продается самодельное имбирное мыло, которое любит Альбион, я беру несколько штук. И по совету Smart-Shop-per (Лучшая цена!) беру упаковку побегов ревеня.

Я покупаю продукты по списку Альбион, а она готовит. Посадила меня на вегетарианскую диету. От этого и из-за наших прогулок я похудел, никогда еще не был таким стройным. Я стараюсь приодеться к ужину, иногда даже надеваю подаренный Гаврилом костюм, если она готовит что-нибудь особенное. Я разливаю вино и накрываю на стол, маленький кухонный стол, и она приносит еду. Альбион все еще молится, чтобы не забывать, какой была ее жизнь и какой стала, но больше не знает, кому и о чем молится, так она говорит. Когда она заканчивает, я склоняю голову, соединяю ладони и произношу «аминь», но во время молитвы думаю о том, что потерял и что нашел.

Я мою посуду и прибираюсь, пока Альбион работает в студии. Около девяти завариваю чай, и в половине десятого она присоединяется ко мне, мы сидим на диване и разговариваем. В основном об искусстве. Она показывает свои рисунки, а я иногда ей читаю. В какой-то момент мы достигаем молчаливого соглашения – Альбион перестанет рисовать дом в Гринфилде, если я снова начну писать стихи, так мы поможем друг другу двигаться вперед. Около полуночи мы идем спать, и каждый раз я гадаю, не поцелуемся ли мы на прощанье, но этого не происходит. Она спит в единственной кровати. На полу второй спальни лежит матрас, еще там есть старинный сундук, который она купила за пятнадцать долларов, я держу там книги и одежду. Я лежу на матрасе и смотрю в темноту за окном, на верхушки сосен, пока не перестаю слышать шуршание укладывающейся спать Альбион. Пока она не заснет, я тоже не сплю.

Я никогда не верну Терезу.

Ее удалили, и Альбион считает, что даже Болван не сумел бы ее вернуть, слишком тщательно он это проделал. Она спрашивает, как мы познакомились.

– Это не романтичная история, – отвечаю я.

– Для меня – романтичная.

– На ежегодной конференции по маркетингу в соцсетях.

Альбион хочет увидеть саму встречу, и мы погружаемся вместе, бродим по центру Питтсбурга, как туристы в незнакомом городе. Над головой нависает свинцовое небо, дождь и снег сливаются в отвратительную мерзлую слякоть, делающую дома серыми, а все вокруг влажным. Если смотреть под определенным углом, даже в такие дни есть свое очарование в этих улицах, с запотевшими окнами машин и скользящими по тротуарам пешеходами под зонтиками и в гротескных мокрых пальто. В Городе ноябрь.

Дворники размазывают по ветровому стеклу снежные сугробики. Мы с Альбион ныряем в «Марриотт», там теплее, и мы пьем в вестибюле горячее какао. Несмотря на погоду, на конференцию собралась куча народа – дизайнеры, студенты, молодые профессионалы, все одеты лучше тех, кто месит грязь снаружи. Я рассматриваю лица и узнаю тех, чьи имена подзабыл.