Завоевания крестоносцев. Королевство Балдуина I и франкский Восток - [174]

Штурм был уже не нужен. Когда Балиан явился к Саладину в его шатер, тот заявил, что поклялся взять Иерусалим мечом и только полная капитуляция жителей города безо всяких условий может избавить его от этой клятвы. Саладин напомнил также Балиану об убийствах, совершенных христианами в 1099 г. Почему он теперь должен действовать как-то по-другому? Пока они говорили, бой продолжался. Саладин показал, как его штандарт взметнулся на городской стене. Но уже в следующий момент его людей отбросили назад. И Балиан предупредил Саладина, что, если тот не предложит им почетных условий сдачи города, его защитники, которым уже нечего терять, разрушат в городе все, в том числе и священные для мусульман здания в районе храма, а также убьют захваченных ими мусульманских пленников.

Саладин мог проявить милосердие, если побежденный готов был признать его власть, и не хотел, чтобы Иерусалим пострадал больше, чем это было необходимо. Он согласился обсудить условия сдачи и предложил, чтобы каждый христианин-мужчина в городе выкупил свою жизнь за десять динаров, пять динаров он хотел получить за женщину и один — за ребенка. Балиан возразил, что в городе живут около тысячи бедняков, которые не в состоянии позволить такую сумму, и поинтересовался, могут ли христианские власти Иерусалима единовременно уплатить весь выкуп. Саладин согласился принять 100 000 динаров за все 20 000 жителей. Однако Балиан понимал, что столько денег им не собрать. В результате они сговорились, что 7000 жителей будут выкуплены за сумму в 30 000 динаров.

По приказу Балиана гарнизон Иерусалима сложил оружие, и в пятницу 2 октября Саладин вошел в Иерусалим. Это был 27-й день месяца раджаб, седьмого месяца мусульманского лунного календаря, годовщина ночного путешествия пророка Мухаммеда в Иерусалим и его вознесения на небо. Победители были вежливы и гуманны. И если 88 лет назад франки ворвались в город по колено в крови побежденных, теперь не было разграблено ни единого дома, не было причинено вреда ни одному жителю города. По приказу Саладина стражники патрулировали улицы и ворота, чтобы предотвратить нападения на христиан. В это время каждый христианин был занят поиском денег для выкупа, а Балиан опустошил казну, чтобы добыть обещанные 30 000 динар. С большим трудом госпитальеров и тамплиеров удалось заставить опорожнить их сокровищницу. Патриарх и его каноники собирались позаботиться только о себе. Мусульмане были потрясены, увидев, как Ираклий уплатил за себя 10 динаров и покинул город, согнувшись под весом золота, которое нес на себе; вслед за ним тащились телеги, нагруженные коврами и посудой.

Благодаря золоту Генриха II удалось выкупить 7000 бедняков, но многим тысячам людей удалось бы избежать рабства, если бы ордена и церковь были более щедрыми. Христиане покидали город через главные ворота, разделенные на два потока: в одном шли те, кто уплатил выкуп самостоятельно или с помощью Балиана, в другом — те, у кого не было нужной суммы и кто отправлялся в рабство. Настолько жалким было это зрелище, что аль-Адиль повернулся к брату и попросил тысячу будущих рабов в уплату за свою службу. Саладин пожаловал их ему, и аль-Адиль немедленно освободил несчастных.

Патриарх Ираклий пришел в восторг от такого простого способа творить добро и спросил, нельзя ли и ему получить какое-то количество рабов, чтобы их освободить. Ираклию пожаловали семь сотен и пять сотен подарили Балиану. По сле этого Саладин лично объявил, что освободит всех пожилых мужчин и женщин. Затем выкупившие себя франкские женщины в слезах стали спрашивать Саладина, куда же им теперь идти и что делать, когда их мужья и отцы убиты или взяты в плен. Саладин пообещал отпустить на свободу всех плененных мужей, а вдовам и сиротам пожаловал дары из личной сокровищницы в зависимости от их сословия и состояния. Его милосердие и доброта странно контрастировали с деяниями христианских захватчиков эпохи Первого крестового похода.

Однако некоторые из его эмиров и воинов оказались не столь добросердечными. Ходили рассказы о христианах, тайно вывезенных мусульманами за город, а потом обчищенных своими мнимыми спасителями до нитки. Другие сарацины официально заявляли, будто опознали беглых рабов, и требовали с них деньги в уплату за свободу. Если до Саладина доходили сведения о подобных случаях, он принимал жесткие меры.

Длинная цепочка беженцев медленно двигалась по побережью; мусульмане их не трогали. Жители города отправились тремя караванами — первый вели тамплиеры, второй — госпитальеры, а третий — Балиан и патриарх. В Тире, и без того переполненном беженцами, могли принять только мужчин, способных управляться с оружием, а около Батруна местный барон Раймунд де Нифин ограбил несчастных. Поток беженцев направился в Триполи. Но и этот город был переполнен обездоленными пришельцами, и его власти, испытывая нехватку продовольствия, закрыли перед караваном ворота. Только в Антиохии они наконец обрели приют, но даже здесь не всех бывших жителей Иерусалима охотно пустили в город. Больше всего повезло беженцам из Аскалона, оказавшимся в Александрии. Если итальянские купеческие корабли отказывались брать их на борт без уплаты очень высокой суммы за проезд, египетские власти не выпускали суда из порта, пока те не пускали несчастных бесплатно.