Завоевание Ирана арабами - [65]

«Население его (Гургана) предложило ему дань, которую Са'ид ибн ал-Аси назначил в договоре с ними, и он (Йазид) принял ее (дань)»[517]. Известно также, что договор Мугиры ибн Шу'бы с населением Азербайджана, северной провинции сасанидского Ирана, был «перезаключен» другим военачальником, Аш'асом ибн Кайсом ал-Кинди, и имел законную силу еще во времена непосредственных литературных предшественников Балазури — Хишама ибн ал-Калби и Абу Михнафа, т. е. по крайней мере целое столетие после вторичного покорения страны[518]. Характер подчинения еще долго продолжал оказывать влияние на фискальную политику Халифата на завоеванных территориях.

Земли населения, подчиненного на основании договоров, сохранялись за прежними владельцами. Некоторые данные позволяют говорить о том, что сумма налогов в зависимости от условий договора и существующей традиции была либо на уровне норм, установленных еще реформами шаханшаха Хосрова Ануширвана, иногда ниже, а в ряде случаев и превышала их. Очевидно, как о том свидетельствует Табари, халиф Омар ибн ал-Хаттаб в своей налоговой политике действительно следовал реформе Хосрова Ануширвана[519] с учетом изменившихся условий. Сумма податей с Савада (Вавилонии), собранная в первый год пребывания Омара на посту халифа (634–635 гг.), составила 80 млн. драхм против 120 млн., взимавшихся Сасанидами[520]. Балазури считал, что при Омаре налог с Савада был равен 100 млн. драхм[521]. В то же время характер сообщаемых источниками сведений позволяет заключить, что податное сословие в завоеванном арабами Иране облагалось часто двумя (харадж и джизья, налог с земли и подушный налог), а иногда даже тремя видами налогов, что вряд ли могло означать облегчение налогового бремени по сравнению с Сасанидской эпохой[522].

Земли населения, подчиненного силой оружия, а также тех, кто оставил свои дома и эмигрировал за пределы подвластной мусульманам территории, становились собственностью мусульманской общины, могли быть распределены между воинами. Таково было правило, из которого, как увидим ниже, было много исключений. Многолетняя практика взаимоотношений между победителями и побежденными вносила определенные поправки в условия, фиксированные договорами периода завоеваний. Есть основания полагать, что только в IX–X вв. в связи с активным процессом исламизации населения Ирана договоры полностью себя исчерпали.

Иранские союзники арабов. Первые иранские мусульмане

Пожалуй, первым иранцем (а вернее, первым подданным Сасанидского государства), принявшим ислам уже при жизни пророка, был Салман ал-Фариси. В свое время он попал в плен, был рабом и затем вольноотпущенником, при халифе Омаре активно участвовал в военных действиях мусульманских отрядов в нижнем Междуречье. Накануне сражения при Кадисии он выступал в качестве проповедника, призывая иранцев принять ислам[523], был советником халифа Омара ибн ал-Хаттаба в вопросах, касавшихся завоеванных территорий Сасанидской державы.

До сих пор роль иранского и неиранского населения Сасанидского государства в происходивших событиях освещалась исследователями несколько односторонне: те и другие изображались как объект нападения мусульман, их противники, вынужденные уступить более грозной силе. В целом не возражая против этой посылки, следует иметь в виду, что сами персы и семитоязычное население Двуречья играли не последнюю роль в завоевании и исламизации собственной страны. Истоки обращения коренного населения Ирана в ислам, ставшего обычным явлением в ΙΧ–X вв., следует искать в первых десятилетиях существования Халифата. К началу восточных походов мусульман трудное экономическое положение сасанидского Ирана, о чем говорилось выше, усугублялось борьбой за власть различных группировок придворной знати. С восшествием на шаханшахский престол Йездигерда III борьба не прекратилась, и многие его противники бежали за пределы государства. Сирийские источники («Хроника» Михаила Сирийца и Анонимная хроника 1234 г.) сохранили рассказ о сыне узурпатора трона Шахрбараза, который (сын) после свержения отца скрылся в Византии, где принимал участие на стороне византийцев в битве у р. Йармук, чудом избежал смерти, а потом предложил свои услуги арабам. Из Хомса (Эмессы) он послал халифу Омару письмо, в котором просил предоставить ему войско для похода на Иран. Сказал: «Дай мне командование и войско, я отправлюсь в Иран и подчиню для тебя эту страну». Планы добровольного пособника не осуществились. По приказу халифа он был распят[524], но сам факт перехода в лагерь противника и готовности воевать на его стороне довольно типичен для той эпохи. Как свидетельствуют источники, случаи активного сотрудничества с завоевателями в годы экспансии ислама на восток стали заурядным явлением в ираноязычной и в иноязычной среде.

Тенденции к сотрудничеству с мусульманами наиболее устойчивы были в Саваде (Вавилонии), самой плодородной и наиболее пестрой в этническом и религиозном отношении провинции сасанидского Ирана. После разгрома в начале VII в. Хосровом II Парвизом вассального царства Хиры, служившего щитом от вторжения бедуинов в культурные области Междуречья, территории к западу от столицы не были застрахованы не только от организованных военных вторжений, но и от случайных набегов, предпринятых с целью грабежа. Действия отрядов регулярного шахского войска по защите западных границ были малоэффективными. Вторжение отрядов Халида ибн ал-Валида не оставляло никаких сомнений на этот счет. Действия Мусанны ибн Харисы, сменившего Халида на посту главнокомандующего мусульманской армии в Вавилонии, были ознаменованы не только военными успехами, но и большим контактом с местным населением, облегчавшим задачу завоевателей. В той или иной мере об этом сообщают все доступные нам источники.