Зависть - [54]
- До завтра же, г-н Давид.
- До завтра, мадам.
Через несколько минут задумчивый Давид затворил за собой дверь предназначенный ему комнаты, которая находилась над комнатой Мари.
Глава XXI
С тех пор, как угрызения совести из-за преступления, которое он хотел совершить, проникли в душу Фредерика с голосом матери, они неотступно терзали его. Хотя он достаточно сознавал весь ужас попытки убийства, однако он не излечился от своей зависти. Эти чувства, не могущие излиться в действии, лишенные надежды на месть, должны были сделаться еще более острыми, едкими, скапливаясь в глубине сердца, которое они медленно разъедали.
Итак, после ночи, которая последовала за прибытием Давида на ферму, ночи, проведенной в отчаянных и безнадежных размышлениях, Фредерик подвергся новой неожиданной трансформации, которая повергла в смущение мудрость его матери и проницательность г-на Давида.
Оба были поражены переменой, так явственно выражавшейся на лице юноши: оно больше не было ни сардоническим, ни высокомерным, ни диким. Теперь оно стало удрученным и сконфуженным. Его взгляд больше не выражал дикой ярости. Юноша, угрюмый и подавленный, казалось, хотел скрыться от всех.
Мадам Бастьен и Давид ждали нового взрыва озлобленности во время встреч Фредерика с воспитателем, но ничего не происходило.
Юноша казался смущенным и покорным. Но все сердечные порывы, все дружелюбие Давида терпели поражение перед немой сосредоточенностью Фредерика.
Давид расспрашивал его о занятиях. Он отвечал то четко, то путано и с некоторой тревогой. Но ко всем вопросам, выходившим за пределы уроков, он оставался безучастным.
Мари предложила прогуляться с Давидом. Фредерик согласился.
Пока длилась эта экскурсия, новый наставник, знания которого были очень обширны и многообразны, пытался привлечь внимание юноши своими замечаниями, полными интереса и наблюдательности к природе. Так, кремень или обломок скалы служил отправной точкой для рассуждений о различных эпохах развития Земли и о последовательном изменении ее обитателей. То восхитительная регулярность работы насекомых, их инстинкты и поведение становились темой занимательных бесед. То, наконец, в связи с какими-нибудь древними развалинами, находившимися в окрестностях фермы, Давид рассказывал Фредерику о деяниях воинов и авантюристов средних веков или цитировал легенды, полные наивной прелести.
Юноша учтиво слушал, односложно отвечал, но сохранял свою ледяную маску.
Вернувшись с прогулки, Фредерик взял книгу, читал до обеда и после еды попросил у матери позволения пойти к себе.
Оставшись вдвоем, Давид и Мари обменялись взглядами, полными глубокой тоски. Они сознавали неудачу этого дня.
- Ничто не дрогнуло в нем, - размышлял Давид, - ничто. Мне не удалось сразу расположить его к себе, так что придется мало-помалу увлекать его в сферу идей, которые я хочу ему открыть.
- А сначала вы пытались расшевелить его вашими чудесными рассказами…
- Не находите ли вы, мадам, что со вчерашнего дня в нем произошла какая-то революция, которая заставила вдруг исчезнуть всю неуравновешенность его характера?
- Я заметила это, как и вы, господин Давид.
- И я почти жалею об этой перемене, - задумчиво отметил Давид. - Так как решительность, дерзость, несмотря на неуравновешенность, по крайней мере, побеждают к борьбе с ними, но что можно поделать перед лицом ледяной учтивости? Но все равно надо отыскать средство воздействия.
- А что вы думаете об этой внезапной перемене, господин Давид?
- То ли это спокойствие, которым сменяется ураган, то ли обманчивая тишина, за которой последует новая буря? Мы узнаем это позже. Возможно, даже мой приезд вызвал новые переживания у Фредерика.
- Как?
- Может быть, он чувствует, что наш двойной надзор делает невозможной новую попытку мести… Может быть, он опасается, что моя проницательность в соединении с вашей, мадам, откроет его секрет. Тогда он будет усиленно стараться сохранить его. А мы с вами, мадам, должны удвоить наше внимание.
- Ну, а тетради, которые вы унесли вчера вечером.
- После того, как я долго размышлял над обрывками фраз, известных вам, я полагаю, что нашел пока слабое и сомнительное указание,
- И это указание? - оживилась Мари, быстро взглянув на него.
- Позвольте мне пока не говорить вам ничего до того, как я продвинусь дальше по этому пути, еще очень неясному, который открыли мне тетради. Если предчувствие не обмануло меня и приведет к обнаружению каких-нибудь важных фактов, я поведаю вам свои мысли. Если они будут верны, их очевидность вас поразит, и подкрепленные своей убежденностью, мы обретем тогда большую уверенность. Ах, мадам, - добавил Давид с грустной улыбкой, - я тысячу раз прошу у вас извинения за это умолчание, но в столь трудной и деликатной задаче, как наша, все может погубить или спасти какая-нибудь мелочь. Еще раз прошу извинения.
- И вы еще извиняетесь, г-н Давид, когда ваша сдержанность лишь служит доказательством вашей великодушной заинтересованности в отношении самого дорогого для меня и - увы! - единственного, кем я дорожу на этой земле.
Вечером того же дня, когда между мадам Бастьен и Давидом состоялась эта беседа, Маргарита, прислуживавшая молодой женщине, собиравшейся лечь спать, сказала ей:
Переиздание остросюжетного романа широко известного писателя Эжена Сю о нравах французского общества XIX века.
Роман известного французского писателя Эжена Сю «Парижские тайны» завоюет внимание читателей увлекательным сюжетом. Персонажи книги – люди парижских трущоб и выходцы из высшего общества. Сложные взаимоотношения героев, эгоизм и благородство являются лейтмотивом произведения, ставшего значительным явлением в литературе XIX века. «После короткого молчания вдова казненного сказала дочери: – Пойди и принеси дров; ночью мы приведем в порядок дровяной сарай… когда вернутся Николя и Марсиаль. – Марсиаль? Стало быть, вы и ему хотите рассказать, что… – Принеси дров, – повторила вдова, резко обрывая дочь. Тыква, привыкшая подчиняться этой железной воле, зажгла фонарь и вышла…».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Пасторальные, полные юмора сцены жизни в Голландии, которые сменяются захватывающими, удивительными по своей экзотике эпизодами злоключений юных влюбленных в дебрях колониальной Гвианы, — найдет читатель в романе Эжена Сю.Книга рассчитана на массового читателя.
Мари Жозеф Эжен Сю (1804–1857) — французский писатель. Родился в семье известного хирурга, служившего при дворе Наполеона. В 1825–1827 гг. Сю в качестве военного врача участвовал в морских экспедициях французского флота, в том числе и в кровопролитном Наваринском сражении. Отец оставил ему миллионное состояние, что позволило Сю вести образ жизни парижского денди, отдавшись исключительно литературе. Как литератор Сю начинает в 1832 г. с авантюрных морских романов, в дальнейшем переходит к романам историческим; за которыми последовали бытовые (иногда именуемые «салонными»)
В популярном романе известного французского писателя Эжена Сю (1804–1857) даны картины жизни богачей и бедняков — высшего света и «дна» Парижа. Многоплановое повествование, авантюрный увлекательный сюжет романа вызывают неизменный интерес многих…Маркиз де Сомбрей случайно покалечил рабочего, переходившего улицу перед его каретой. Маркиз благороден и отдает на лечение бедняги кошелек с золотом. Но раненый умирает, а его дочь прелестна, и сразу же появляются желающие воспользоваться ее красотой. Маркиз не может допустить, чтобы его друг использовал девушку как проститутку.
«В Верхней Швабии еще до сего дня стоят стены замка Гогенцоллернов, который некогда был самым величественным в стране. Он поднимается на круглой крутой горе, и с его отвесной высоты широко и далеко видна страна. Но так же далеко и даже еще много дальше, чем можно видеть отовсюду в стране этот замок, сделался страшен смелый род Цоллернов, и имена их знали и чтили во всех немецких землях. Много веков тому назад, когда, я думаю, порох еще не был изобретен, на этой твердыне жил один Цоллерн, который по своей натуре был очень странным человеком…».
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.