Зависть - [52]
Давид, говоривший правду, запнулся и снова бросил вокруг растроганный взгляд.
Не было ничего странного в таком сходстве двух комнат. Обычно мужские комнаты в мансардах походят одна на другую. Итак, радуясь этому сходству и заметному волнению, которое читалось на лице наставника, Мари надеялась, что благодаря счастливым воспоминаниям, которые это скромное жилище смогло внушить своему новому гостю, оно покажется ему более уютным.
Спустившись вниз, мадам Бастьен и Давид нашли на столе готовый ужин.
- Я опасаюсь, как бы Фредерик не отказался сесть этим вечером за стол, - произнесла Мари. - Извините меня, я пойду и поищу его.
Давид поклонился, а мадам Бастьен поспешила в комнату сына. Тот медленно прохаживался с задумчивым видом.
- Дорогой мой, ужин готов, - сказала она. - Хочешь пойти в столовую?
- Спасибо, мама, я не голоден. Я сейчас лягу спать.
- Ты не страдаешь?
- Нет, мама. Но я себя чувствую усталым, мне нужно отдохнуть.
- Сынок, я надеюсь, что ты подумаешь над своими словами, которые были бы неприятны г-ну Давиду, если бы он уже не испытывал к тебе самый доброжелательный интерес и если бы он не был уверен, как он тебе сказал, что ты возьмешь назад свои несправедливые подозрения благодаря его заботам и доброте. Он станет для тебя не учителем, а другом… Я добавлю - и братом, несмотря на вашу разницу в возрасте. Завтра утром ты увидишь его и отнесешься к нему с тем уважением, которого заслуживает его доброе отношение к тебе, не так ли?
Фредерик ничего не ответил, но его губы слегка сжались, и он склонил голову. Казалось, он избегал материнского взгляда.
Мадам Бастьен хорошо изучила лицо своего сына. Она поняла, что он решил хранить упорное молчание и, не настаивая больше, присоединилась к Давиду.
После скромного ужина мадам Бастьен вновь заглянула к сыну. Тот казался спокойным. Тогда она возвратилась с Давидом в комнату для занятий, служившую еще и салоном.
Снаружи доносился свист осеннего ветра, в доме же царила тишина. Потрескивал очаг, и на его красноватые плиты падали отблески пламени. Лампа с абажуром отбрасывала приглушенный свет на комнату, где сидели Мари с Давидом.
Тот, желая отвлечь молодую женщину от тягостных мыслей о Фредерике, попросил показать ему учебные тетради юноши, его переводы, сочинения и несколько поэтических эссе, написанных им еще в добрые времена, когда он заставлял гордиться и радоваться свою мать.
Давид надеялся найти среди этих страниц, о которых мадам Бастьен упоминала за ужином, какую-то мысль, фразу или слово, в которых содержится, может быть, зарождение зловещих идей, неотступно преследующих юношу.
Мари наклонилась, облокотившись о стол, тогда как Давид сидел и внимательно просматривал работы Фредерика. Она с беспокойным любопытством не отрывала глаз от наставника, словно стремясь заранее отгадать по его лицу, доволен ли он тем, что читает (в частности, рассказ, сочиненный Фредериком на тему, данную матерью).
Сначала молодая женщина сомневалась в успехе. Черты лица Давида оставались задумчивыми и серьезными. Но вдруг он улыбнулся. За этой улыбкой последовали утвердительные кивки головой и несколько раз он произнес вполголоса:
- Хорошо, очень хорошо…
Затем вдруг он показался недовольным, скомкал в легком нетерпении один из листов тетради. Его лицо, вновь стало спокойным, и он продолжал чтение.
Лицо Мари отражало, как в зеркале, каждое движение лица Давида, с которого она не спускала глаз: улыбка гордости, когда ему нравилось написанное, грусть и озабоченность, когда он был недоволен.
Но скоро, впервые за долгое время, счастливая мать, забывшая на минуту свои горести, могла только радоваться триумфу Фредерика. Одобрительные знаки Давида участились. Заинтересованный и увлеченный тем, что читал, он, казалось, испытывал полное удовольствие и несколько раз сказал растроганным голосом:
- Хороший юноша. Это великодушие, это воспитание, полное сердечных порывов… О, это от сердца, все от сердца.
Произнеся последние слова, Давид поднес руку к слегка затуманившимся глазам и продолжал чтение, не думая больше о присутствии мадам Бастьен.
От Мари не ускользнули ни слово, ни модуляция голоса, ни один жест. Косвенно она чувствовала волнение, которое обозначилось на мужественном и выразительном лице Давида.
Только тогда, отдавая должное своему гостю, которого она видела до этого, не разглядывая, Мари нашла его лицо если не очень красивым, то привлекательным. Особенно ее поразило ласковое и задумчивое выражение темных глаз. Мари не могла отделить сына от своих мыслей и замечании.
Она заметила, что у Давида, как и у Фредерика красивые, ухоженные руки и он одевался с элегантной простотой. Поэтому она поздравила себя с тем, что привила сыну навык тщательно следить за собой, несмотря на то, что многие люди считают это напускным кокетством. Но она рассматривала это как следствие природного достоинства и уважения к себе. Эти размышления Мари, которые мы так долго описывали, были сделаны почти мгновенно. Она же по-прежнему следила за малейшими изменениями в липе гостя, который, заинтересовываясь все больше чтением рассказа Фредерика, внезапно воскликнул:
Переиздание остросюжетного романа широко известного писателя Эжена Сю о нравах французского общества XIX века.
Роман известного французского писателя Эжена Сю «Парижские тайны» завоюет внимание читателей увлекательным сюжетом. Персонажи книги – люди парижских трущоб и выходцы из высшего общества. Сложные взаимоотношения героев, эгоизм и благородство являются лейтмотивом произведения, ставшего значительным явлением в литературе XIX века. «После короткого молчания вдова казненного сказала дочери: – Пойди и принеси дров; ночью мы приведем в порядок дровяной сарай… когда вернутся Николя и Марсиаль. – Марсиаль? Стало быть, вы и ему хотите рассказать, что… – Принеси дров, – повторила вдова, резко обрывая дочь. Тыква, привыкшая подчиняться этой железной воле, зажгла фонарь и вышла…».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Пасторальные, полные юмора сцены жизни в Голландии, которые сменяются захватывающими, удивительными по своей экзотике эпизодами злоключений юных влюбленных в дебрях колониальной Гвианы, — найдет читатель в романе Эжена Сю.Книга рассчитана на массового читателя.
Мари Жозеф Эжен Сю (1804–1857) — французский писатель. Родился в семье известного хирурга, служившего при дворе Наполеона. В 1825–1827 гг. Сю в качестве военного врача участвовал в морских экспедициях французского флота, в том числе и в кровопролитном Наваринском сражении. Отец оставил ему миллионное состояние, что позволило Сю вести образ жизни парижского денди, отдавшись исключительно литературе. Как литератор Сю начинает в 1832 г. с авантюрных морских романов, в дальнейшем переходит к романам историческим; за которыми последовали бытовые (иногда именуемые «салонными»)
В популярном романе известного французского писателя Эжена Сю (1804–1857) даны картины жизни богачей и бедняков — высшего света и «дна» Парижа. Многоплановое повествование, авантюрный увлекательный сюжет романа вызывают неизменный интерес многих…Маркиз де Сомбрей случайно покалечил рабочего, переходившего улицу перед его каретой. Маркиз благороден и отдает на лечение бедняги кошелек с золотом. Но раненый умирает, а его дочь прелестна, и сразу же появляются желающие воспользоваться ее красотой. Маркиз не может допустить, чтобы его друг использовал девушку как проститутку.
«В Верхней Швабии еще до сего дня стоят стены замка Гогенцоллернов, который некогда был самым величественным в стране. Он поднимается на круглой крутой горе, и с его отвесной высоты широко и далеко видна страна. Но так же далеко и даже еще много дальше, чем можно видеть отовсюду в стране этот замок, сделался страшен смелый род Цоллернов, и имена их знали и чтили во всех немецких землях. Много веков тому назад, когда, я думаю, порох еще не был изобретен, на этой твердыне жил один Цоллерн, который по своей натуре был очень странным человеком…».
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.