Зависть - [39]

После таких размышлений она на цыпочках подошла к приоткрытой двери в комнату Фредерика и стала прислушиваться. Оттуда она услышала сначала горестные стоны, после которых он впал в молчание. Мари села за стол и написала письмо своему мужу.

«Господин Бастъен! Я вам уже писала, мой друг, несколько дней назад по поводу здоровья Фредерико и об отъезде учителя, которого вы разрешили ему взять.

Состояние моего сына ухудшилось, он внушает мне серьезные опасения, надо принимать срочные меры.

Позавчера я консультировалась у нашего друга, доктора Дюфура. Он полагает, что это период возмужания делает Фредерика таким нервным, беспокойным, болезненным. Он мне советует предоставить ему как можно больше развлечений, а еще лучше - отправиться с ним в путешествие.

На этом я и остановлюсь, потому что в том полном уединении, в котором мы живем, я не могу развлечь Фредерика.

Вряд ли ваши дела позволят вам сопровождать нас в Иср, куда я желаю отвезти сына. В таком случае я поеду с ним в сопровождении Маргариты. Наше путешествие продлится пять или шесть месяцев, или чуть меньше. Это будет зависеть от улучшения здоровья Фредерика.

- Из-за многих причин, которые слишком долго перечислять здесь, я назначила наш отъезд на ближайший понедельник. Я бы уехала и завтра, будь для этого необходимые деньги, но я употребила, как обычно, присланную вами сумму на домашние нужды еще в конце прошлого месяца. А вы знаете, что кроме тех ста пятидесяти франков, которые вы ежемесячно выделяете для меня и сына, у меня нет денег.

Я отправлю это письмо сегодня вечером с нарочным - так оно выиграет несколько часов, и вы получимте его послезавтра утром. Я вас заклинаю - ответьте мне курьером и вышлите доверенность на мое имя к вашему банкиру в Блуа. Я не знаю, какую сумму вы мне выделите, но вам известна непритязательность моих привычек. Посчитайте, сколько денег понадобится мне, Фредерику и Маргарите, чтобы доехать на дилижансе до Исра. Добавьте к этому мелкие непредвиденные дорожные расходы и сумму, на которую мы будем жить в Исре первое время нашего отдыха. Я устроюсь там по возможности скромнее и напишу вам потом, сколько мы истратили за месяц.

Конечно, ваши многочисленные дела вам помешают ответить или сделают ответ запоздалым, но прошу вас не медлить с письмом. Поймите, что все это чрезвычайно важно.

Не хочу вас тревожить, но должна сказать, что положение Фредерика очень серьезно, только путешествие может вернуть и вернет (я надеюсь) здоровье нашему сыну.

Полагаю, что за 16 лет вы узнали твердость моего характера, и вам известна моя любовь к мальчику. Я уверена заранее, что вы одобрите этот мой шаг, каким бы внезапным он вам не показался. Не правда ли, вы поможете мне выполнить решение, продиктованное самой настоятельной необходимостью?

Я оставлю здесь старого Андре. Он посторожит дом и будет вам прислуживать, когда вы приедете. Это надежный человек, которому я могу все доверить в мое отсутствие.

До свидания. Я очень обеспокоена и очень грустна. Я должна поскорее закончить письмо, чтобы отправить его вам этим же вечером.

В понедельник утром, получив ваш ответ, я напишу еще и сама привезу письмо в Блуа. Я буду там к двум часам, чтобы получить от вашего банкира деньги, необходимые нам на путешествие. В тот же вечер мы сядем в экипаж, едущий из Парижа, где остановимся только на двадцать четыре часа, чтобы добраться оттуда до Лиона и продолжать наш путь на юг.

Еще раз до свидания.

Мари Бастьен.»

Написав это, мадам Бастьен распорядилась, чтобы запрягли коня и тотчас доставили это письмо в Блуа.

Так как по возвращении посланный должен был проезжать через Пон-Бриллан, Мари попросила его - оставить там записку доктору Дюфуру. Она умоляла его приехать завтра, чтобы разобраться в нервном кризисе, который обессилил Фредерика.

Оставшись одна и несколько раз проверив состояние сына, который продолжал находиться в какой-то полудреме, перемежающейся пробуждениями, мадам Бастьен стала снова размышлять о решении внезапно отправиться в путешествие и находила его все более и более своевременным.

Она только с тревогой спрашивала себя, как помешать Фредерику уходить из дома одному до дня их отъезда.

Часы пробили полночь.

Молодая мать была погружена в горькие мысли, когда вдруг, посреди ночной тишины, ей послышался издалека стук копыт мчавшейся галопом по дороге лошади. Затем ей почудилось, что конь остановился у дверей фермы.

Скоро у Мари не осталось сомнений - снаружи громко постучали.

Час был такой неподобающий для визитов, что бедная женщина вообразила, будто сторожа маркиза узнали о засаде Фредерика и прискакали его арестовать. Она почувствовала, что ее охватывает ужас, ужас преувеличенный, безумный, но, увы, объяснимый в том состоянии духа, в котором она находилась. Итак, когда она услышала стук, то сделала машинальное движение бросилась закрывать комнату сына и, заперев ее, положила ключ в карман. Затем снова с беспокойством прислушалась.

Прошло несколько минут, в доме поднялся шум. Постучали в комнату мадам Бастьен.

- Кто там? - спросила она.

- Я, Маргарита, мадам, - был ответ.

- Что вам нужно?