Зависть - [26]

- Да, это правда, - с волнением сказал доктор, взяв за руку друга. - Сколько раз ты писал мне о горечи твоих долгих и трудных скитаний, предпринятых тобой с такой благородной целью, о необходимости холодно наблюдать самые страшные дела, самые варварские обычаи, самые несправедливые законы и сознавать в то же время, что так будет длиться еще годы, века, может быть, и лучше всему предоставить развиваться своим чередом. Да, я понимаю, как страдает душа, подобно твоей, видя зло и не имея возможности устранить его.

На городских часах пробило без четверти пять.

- Дорогой друг, у нас осталось в запасе только несколько минут, - сказал Давид, выходя из глубокой задумчивости.

Он сжал руку доктора. Тот сначала не отвечал. Глаза его увлажнились от слез, и когда волнение позволило ему заговорить, он произнес:

- Увы, бедняга Анри! Я должен был свыкнуться с мыслью о твоем отъезде, но ты видишь - мужество мне изменило.

- Полно, Пьер, через два года я снова увижу тебя. Вероятно, это путешествие будет последним в моей жизни. А ты же знаешь мои планы: когда я вернусь, то поселюсь по соседству с тобой.

Доктор меланхолически покачал головой:

- Я не надеюсь на подобное счастье. Знаю, что ты ищешь забвения в этой жизни, полной приключений и опасностей, в которые ты бросаешься с отчаянной дерзостью. В своих скитаниях ты имеешь столько же шансов погибнуть, как и в бою. Каких только опасностей ты не избежал! И вот сейчас ты уезжаешь в одну из самых опасных экспедиций, которую может предпринять путешественник - исследовать центральную часть Африки. И ты хочешь, чтобы я не беспокоился!

- Наберись терпения, дорогой Пьер. Ты знаешь поговорку, что смерть не приходит к несчастным, - сказал Давид с горьким смирением. - Пусть хоть это тебя успокоит. Поверь, мы еще увидимся в этом салоне.

- Ах, сударь, дилижанс в Нант производит смену лошадей, - это торопливо вошла старая Онорина, - нельзя терять времени, идите.

- Ну, прощай, Пьер, - Давид сжал руку друга в своей руке. Напиши мне в Нант и не забудь сообщить новости о мадам Бастьен и ее сыне. Если я узнаю, что она меньше тревожится, это явится добрым знаком для моего путешествия. Ну, еще раз до свидания, до встречи, милый Пьер.

- До свидания, пусть Бог услышит тебя, - и доктор Дюфур обнял своего друга.

- Теперь, Пьер, проводи меня до дилижанса, я хочу пожать тебе руку, садясь в экипаж.

Несколько минут спустя Анри Давид 'уехал в Нант, где он должен сесть на бриг «Эндимион».

Глава XI

«Последняя капля переполняет чашу», - гласит пословица.

После сцены, происшедшей в Пон-Бриллане, в день св. Губерта, сердце Фредерика преисполнилось желчью.

В наказании молодым маркизом его коня Фредерик увидел оскорбление или, вернее, предлог, который позволил бы ему открыто заявить Раулю де Пон-Бриллану о своей ненависти, в надежде толкнуть того на яростную месть.

По возвращении на ферму после ночи, прошедшей в мрачных размышлениях, сын мадам Бастьен написал утром записку такого содержания:

«Если вы не трус, вы придете завтра к скале Гранд-Сир с ружьем, заряженным пулями. При мне тоже будет ружье. Приходите один, ибо я явлюсь один…

Я вас ненавижу. Вы узнаете мое имя, когда я выскажу вам в лицо причину своей ненависти.

Скала Гранд-Сир находится в уединенном месте в вашем лесу Пон-Бриллан. Я буду вас завтра ждать все утро, весь день, если надо. У вас нет никакого довода, чтобы пренебречь этим свиданием».

Этот почти безрассудный поступок объясним только вспышкой ненависти и возрастом Фредерика, так же, как незнанием жизни и изолированностью, в которой он жил.

Написанную записку Фредерик адресовал Раулю де Пон-Бриллану и стал ждать часа, когда сельский посыльный зайдет на ферму и отнесет письмо, предназначенное маркизу, на почту в Пон-Бриллан.

В течение этого дня юноша скрывал свое намерение и притворялся более спокойным, чем обычно.

Когда наступил вечер, он сказал мадам Бастьен, что чувствует себя усталым и желает спать до позднего утра - пусть в его комнату никто не приходит до тех пор, пока он не встанет. Молодая мать, надеясь, что отдых пойдет на пользу сыну, согласилась с его желанием.

Едва рассвело, юноша бесшумно открыл окно своей комнаты, которую можно было пройти лишь через спальню матери, и легко вылез во двор, тем более, что комнаты находились на первом этаже. В его распоряжении был тяжелый кусок свинца, и он пошел попросить старого садовника отлить несколько пуль. Фредерик объяснил, Что идет в засаду на кабанов с арендатором.

Это показалось садовнику правдоподобным. С помощью нехитрого приспособления он отлил шесть пуль и вручил их молодому хозяину.

Тогда тот поспешно отправился к скале Гранд-Сир, находившейся в одном из самых глухих уголков леса.

Приближаясь к месту свидания, которое он назначил молодому маркизу, Фредерик ощутил неистовое сердцебиение. Он был уверен, что разъяренный оскорблением и вызовом, который заключала записка неизвестного врага, Рауль де Пон-Бриллан захочет отомстить за него.

- Он меня убьет или я его, - разговаривал сам с собой молодой человек. - Если он меня убьет, тем лучше. К чему влачить существование, навсегда отравленное завистью. Если же я его убью…