Зависть - [16]
- Нет, уверяю тебя.
- Я тебе верю. И поскольку ты кончил заниматься, хочешь, мы немного погуляем?
- Мама, - ответил сын с унынием, - погода такая пасмурная, посмотри на это серое небо!
- Полно, милый лентяй, - ласково улыбнулась мадам Бастьен. - Что нам пасмурная погода? Разве в тумане осени и зимнем снеге нет своего очарования? Разве мы не привыкли смело выступать, держась за руки, против тумана и холода? Идем, идем, эта прогулка тебе будет полезна. Мы уже два дня не выходили. Это позор! Когда-то мы были неутомимыми ходоками!
- Прошу тебя, оставь меня здесь, - взмолился Фредерик, поддавшись непреодолимой апатии. - Я чувствую, что не отважусь сделать ни шагу.
- Это действительно опасная слабость, которую я хочу победить. Идем, дорогой мой апатик, немного решительности. Отправимся в сторону пруда, ты мне поможешь совершить прогулку по воде в нашей лодке. Ты любишь грести, тебе это доставит удовольствие.
- У меня нет сил, мама.
- Ну хорошо. Знаешь, что? Лесорубы сказали этим утром Андрэ, где есть неподалеку местечко с чибисами. Принеси свое ружье, мы пойдем к вереску, на Саблоньер. Это и тебя, и меня развлечет. Ты так ловок, что я никогда не тревожусь, видя ружье в твоих руках!
- Я уверяю тебя, что не получу никакого удовольствия от охоты.
- Ты ее так любил!
- Я больше ничего не люблю, - пробормотал почти невольно Фредерик тоном величайшей удрученности и горя.
Молодая женщина почувствовала, что слезы вновь подступили к ее глазам.
Фредерик, понявший тревогу своей матери, воскликнул:
- О, тебя я всегда любил и люблю, мама, ты же знаешь!
- Да, знаю, чувствую, но ты не можешь представить, каким безнадежным тоном ты это произнес: «Я не люблю больше ничего».
Затем, овладев собою и выдавив улыбку, чтобы не огорчать сына еще больше, Мари добавила.
- В самом деле, не знаю, что такое со мной сегодня, почему и себя, и тебя я огорчаю по любому поводу. Вот ты и плачешь, мой мальчик, мой бедный мальчик…
- Оставь, мама, оставь, ты уже давно не видела меня плачущим. Мне кажется, это пойдет на пользу.
Юноша остался сидеть, мать опустилась перед ним на колени и пыталась поцелуями унять слезы, которые он проливал.
Он говорил правду, эти слезы облегчили его. Бедное сердце, затопленное желчью, немного успокоилось, и когда он поднял кверху омытые слезами глаза, взгляд его упал на коленопреклоненную мать. Он увидел, что ангельские черты ее лица отражают одновременно трогательную печаль и бесконечную доброту. Одно мгновение, покоренный этой нежностью, он думал признаться Мари в пожирающих его чувствах.
«Да-да, - подумал он, - я ошибся, полагая, что она будет презирать меня или сердиться - в ее ангельской доброте я найду сострадание, утешение и помощь…»
При мысли об этом Фредерик почувствовал себя менее подавленным.
Луч надежды вернул ему некоторую энергию. После минутного молчания он сказал мадам Бастьен, не сводившей с него глаз:
- Мама, ты предлагала выйти на воздух. Ты права, немного прогуляться мне не помешает.
Это решение, недавние слезы сына, нежность, которая, казалось, озарила его горестное лицо, явились добрым знаком для мадам Бастьен. Она поспешно взяла свою шляпу, легкую шелковую мантилью и скоро, держа за руку сына, дошла до полей.
Как часто бывает, в момент серьезного и тягостного признания, юноша хотел отдалить его час. Затем он почувствовал, что ему трудно начать говорить на подобную тему.
Он старался найти объяснение для матери, чтобы она извинила его за долго скрываемую правду. Наконец, ему казалось, что дома их беседа могла быть прервана каким-нибудь неожиданным посетителем, и что больше таинственности и удобства в такой прогулке посреди пустынных полей.
По счастливой случайности, день, сначала туманный и мрачный, мало-помалу прояснился. Скоро яркое осеннее солнце придало природе самый очаровательный вид. Можно подумать, Фредерик, - мадам Бастьен пыталась развеселить сына, - что это солнце вышло из-за облаков встретить тебя, как друга, с которым не виделось долгое время. И еще: посмотри на его кокетство!
- Какое кокетство, мама?
- Видишь, как оно ласкает золотистыми лучами можжевельник в конце поля?… Ты ничего не помнишь?
Фредерик удивленно взглянул на мать и отрицательно покачал головой.
- Как? Ты забыл, как два дня этим летом я просидела под тем старым деревом, пока ты распахивал поле больного сезонного работника?
- Ах да, правда, - вспомнил с живостью юноша.
При воспоминании о великодушном поступке он испытал новое облегчение. Мысль о грустном признании, которое он должен был сделать матери, показалась ему менее тягостной.
Сердечное облегчение, которое он испытывал, так ясно отразилось на его лице, что мать сказала:
- Разве я не была права, дитя мое, принуждая тебя выйти? Твое бледное лицо уже менее печально. Можно подумать, тебя исцелил теплый воздух. Я уверена, что ты чувствуешь себя лучше.
- Да, мама.
- Боже мой, Боже мой! - воскликнула мадам Бастьен, складывая руки в порыве страстного обращения, - какое счастье, если бы это был конец твоей болезни, Фредерик!
Складывая руки, молодая женщина сделала резкое движение и не заметила, как соскользнула легкая шелковая мантилья, накинутая на ее плечи.
Переиздание остросюжетного романа широко известного писателя Эжена Сю о нравах французского общества XIX века.
Роман известного французского писателя Эжена Сю «Парижские тайны» завоюет внимание читателей увлекательным сюжетом. Персонажи книги – люди парижских трущоб и выходцы из высшего общества. Сложные взаимоотношения героев, эгоизм и благородство являются лейтмотивом произведения, ставшего значительным явлением в литературе XIX века. «После короткого молчания вдова казненного сказала дочери: – Пойди и принеси дров; ночью мы приведем в порядок дровяной сарай… когда вернутся Николя и Марсиаль. – Марсиаль? Стало быть, вы и ему хотите рассказать, что… – Принеси дров, – повторила вдова, резко обрывая дочь. Тыква, привыкшая подчиняться этой железной воле, зажгла фонарь и вышла…».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Пасторальные, полные юмора сцены жизни в Голландии, которые сменяются захватывающими, удивительными по своей экзотике эпизодами злоключений юных влюбленных в дебрях колониальной Гвианы, — найдет читатель в романе Эжена Сю.Книга рассчитана на массового читателя.
Мари Жозеф Эжен Сю (1804–1857) — французский писатель. Родился в семье известного хирурга, служившего при дворе Наполеона. В 1825–1827 гг. Сю в качестве военного врача участвовал в морских экспедициях французского флота, в том числе и в кровопролитном Наваринском сражении. Отец оставил ему миллионное состояние, что позволило Сю вести образ жизни парижского денди, отдавшись исключительно литературе. Как литератор Сю начинает в 1832 г. с авантюрных морских романов, в дальнейшем переходит к романам историческим; за которыми последовали бытовые (иногда именуемые «салонными»)
В популярном романе известного французского писателя Эжена Сю (1804–1857) даны картины жизни богачей и бедняков — высшего света и «дна» Парижа. Многоплановое повествование, авантюрный увлекательный сюжет романа вызывают неизменный интерес многих…Маркиз де Сомбрей случайно покалечил рабочего, переходившего улицу перед его каретой. Маркиз благороден и отдает на лечение бедняги кошелек с золотом. Но раненый умирает, а его дочь прелестна, и сразу же появляются желающие воспользоваться ее красотой. Маркиз не может допустить, чтобы его друг использовал девушку как проститутку.
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.