Завидная невеста - [18]

– Эмма не виновата, – поспешно добавил Гридли. – Это все треклятая ремесленная программа. На бумаге выглядит гладко, но на деле стоит плантаторам целого состояния, да и работников не так-то просто найти.

Рен вопросительно поднял бровь, призывая Гридли пояснить свою мысль. Тот намек понял.

– Согласно новой системе, бывшие рабы получили право решать, хотят ли они и дальше работать на плантации, и выбирать хозяина по своему разумению. Мы не можем их принуждать. А они, естественно, ищут места, где платят больше, а требуют меньше. – В последней фразе заключалась жалоба на Эмму. – Она кормит их три раза в день и разве что одеяло на ночь не подтыкает, – с презрительным смешком добавил Гридли. – Вы и сами вчера стали свидетелем проявления ее заботы после обнаружения куклы-обеа.

– Вы подобное равноправие осуждаете? – уточнил Рен, внимательно всматриваясь в лицо Гридли и понимая, что этот человек явился сюда вовсе не с визитом вежливости. На кону нечто большее. Может, подоплека носит политический характер? Или экономический? Или социальный?

– Я осуждаю, когда действия одного человека не дают другому достойно зарабатывать на жизнь, – прямо ответил Гридли, а Рен бросил взгляд на его дорогие сапоги. Похоже, действия Эммы не сильно ущемляют Гридли.

Плантатор попытался сгладить свои слова взмахом руки.

– Эмма не понимает, что к чему. Уж слишком она мягкосердечная, но и импульсивная тоже, а это, сами понимаете, не лучшее сочетание для бизнеса. Она не способна увидеть картину в целом и последствия, которые ее действия будут иметь для всех нас. – Он говорил с жаром и яростью.

Рену подобное объяснение характера Эммы не понравилось, и он сам себе удивился: с чего это ему захотелось защищать женщину, которая ясно дала понять, что на дух его не переносит? Но Гридли его возмутил – хорош гусь, нечего сказать: пришел в гости к соседке, пьет ее вино и ее же очерняет в глазах едва знакомого человека!

– Возможно, вы к ней слишком строги, – предположил Рен. – Она полагает, что действует в интересах вверенной ей плантации.

Гридли мгновенно посуровел:

– Но весьма серьезные последствия ускользают от ее внимания. Есть мы, и есть они, и их значительно больше. Если мы не будем держаться вместе, скоро они потребуют выделить им места в ассамблее – или захватят их силой.

Его слова поразили Рена, он понял, что имеется в виду. Белое население острова многократно уступало по численности бывшим рабам – соотношение было примерно один к десяти – что, разумеется, порождало напряжение. Находящиеся в меньшинстве плантаторы держали в своих руках всю законодательную власть, а бывшие рабы имели численное преимущество и представляли собой внушительную силу, способную нанести сокрушительный удар.

Восстание, успешное восстание, было возможно и даже вероятно. Еще живя в Лондоне, Рен узнал, что они случались на других островах Западной Индии. Люди вроде Гридли верили, что подобные бунты против власти неизбежны и защитить себя можно одним-единственным способом – узаконить карательные меры.

Но, даже понимая логику плантаторов, Рен был с ней не согласен. Подобное вольнодумство роднило его с Эммой, а вот Артур Гридли и прочие соседи, узнай они об этих его идеях, в восторг точно не придут. Из предосторожности он не спешил обнародовать свои взгляды.

– Может, работая вместе, людям удастся найти общий язык? – предположил Рен.

Ему не хотелось ни лгать Гридли, ни открыто объявлять о своем с ним несогласии. Однако, долгое время плавая в мутных водах лондонского света, он уяснил, что некоторые мосты ни в коем случае не следует сжигать. Если Эмма уже так поступила, Рен тем более не имеет права следовать ее примеру, ведь на кону благополучие «Сахарной земли», хотя он и поддерживает отмену рабства и даже идею перераспределения мест в ассамблее для более точного отражения картины действительности.

– О каком общем языке может идти речь? – отрывисто и грубо отозвался Гридли. – Когда вы лучше познакомитесь с островом, поймете, что я имею в виду. У нас нет бесхозной земли, она вся в собственности. Получившие свободу рабы хотят иметь свои наделы, но где их взять? Не дробить же имеющиеся плантации! – Оборонительный тон его голоса не вязался с высказываемыми убеждениями.

Значит, он лжет. Земля таит в себе реальную угрозу. Плантаторы боятся, что Британия примет законопроект, разрешающий отъем территорий в пользу бывших рабов. Рен задумчиво кивнул, соглашаясь на предложенный Гридли второй бокал фалернского вина. Рен не сомневался, что, вступи подобный закон в силу, Артур Гридли с оружием в руках встанет на защиту целостности своих владений.

– Но довольно о политике, вы и так скоро сами все поймете, – заключил Гридли, снова напуская на себя добродушный вид.

Каким же богатым диапазоном эмоций он обладает! То он серьезен и фанатически привержен роли, то вдруг превращается в беззаботного весельчака.

– Что же до старающейся изо всех сил Эммы, это другой вопрос. Мы все понимаем, какая громадная ответственность на нее возложена. Так быть не должно. Ее хрупкие плечи не предназначены для тяжкого бремени, но она не желает слушать советов.