Завет стали - [207]

Генерал ушел, подав Ане и Лисандру знак, чтобы они проследовали за ним в холл Огненного Зеркала.

Первокурсники бормотали, эльфы жаловались на переезд. Странно, но никто из них не ныл из-за того, что придется жить с людьми и гномами. Они лишь страдали, что придется переносить вещи. Синдер надеялся, что это означало, что неприязнь между разными расами сгорела дотла в пылу битвы.

– Вам нужна помощь с переездом? – спросил Синдер эльфов.

Эстин и Рийн, предводители эльфов, не ответили, но уставились на него так, словно у него отросла вторая голова. Остальные тоже сперва ничего не сказали.

Ответить пришлось Мохалу:

– Спасибо, но мы сами справимся. Может, когда мы прибудем, вы сможете показать нам свободные комнаты?

Синдер кивнул.

– Считайте, что это уже сделано.

В их части Кратх-хауса в общей сложности было двадцать комнат, полно места для эльфов, даже если бы никто из первокурсников не погиб во время Первичного Испытания.

– Скоро увидимся.

После этого группы разделились, и Синдер вместе с остальными людьми и гномами направился в свои казармы, где, казалось, ничего не изменилось, хотя ничто уже не было как прежде. Без энергичности Натаза, спокойствия Рориана и остроумия Джории там было пусто.

Синдер отнес свой единственный уцелевший мешок с вещами к себе в комнату и разобрал его. Это не заняло много времени. На данный момент у него было мало пожитков. Большую часть он потерял вместе с кобылой.

Но не мандолину. Ему хватило ума оставить ее здесь.

Синдер провел пальцами по футляру, открыл его и достал инструмент. Он смотрел на него, потерявшись в воспоминаниях о том, как Натаз иногда пел с ними, когда думал, что никто не слышит.

Синдер сглотнул комок в горле.

Черт побери. Почему им суждено было умереть?

Должно быть, этот вопрос задавали все воины во все времена.

Он вздохнул, взял мандолину и присоединился к остальным, собравшимся в общей гостиной. Сквозь открытое окно внутрь лился солнечный свет. Пела птица, а кто-то в саду коротко смеялся. Подул ветерок, принеся с собой аромат роз в цвету.

Красивая сцена, но Синдер не обратил на нее внимания. Он склонился над мандолиной, пока все общались, наигрывая мелодии по настроению, но так и не доиграв до конца ни одну песню.

– Как думаете, мы сможем ужиться с эльфами? – обратился Боунс ко всей комнате в целом.

Никто не ответил. Вероятнее всего, никто и не знал ответа. Не знал и Синдер, хотя и раздумывал над вопросом Боунса с тех самых пор, как комендант сделал объявление.

Он взял аккорд.

– Не знаю, – наконец сказал он. – Надеюсь, что да, но это зависит от них.

– По пути назад они не были так высокомерны, – сказал Ишмай.

– Подожди. Их высокомерие вернется, – проворчал Шриови.

Боунс сухо усмехнулся.

– Высокомерие и эльфы, – произнес он так, словно эти два слова означали одно и то же.

– Не думаю, что они станут такими, как прежде, – не согласился Джозеп. – Предполагается, что битва должна скреплять узы… – Он осекся, очевидно, в поисках подходящего слова.

– Братства? – предложил Синдер и слабо улыбнулся, пощипывая струны мандолины и заводя мелодию, вселявшую надежду.

После этого беседа умолкла, и следующие несколько часов она волнами то нарастала, то затихала, пока не прибыли пятеро оставшихся эльфов из класса первогодок.

Синдер поприветствовал их:

– Добро пожаловать в нашу часть Кратх-хауса, – сказал он. – Не знаю, как все было устроено у вас, но это общее пространство. Здесь мы собираемся после уроков, чтобы отдохнуть. Мы играем в игры, болтаем, слушаем музыку. Иногда учимся. Теперь это все принадлежит и вам. Надеюсь, вы к нам присоединитесь. – Сделав это заявление, он проводил их к свободным комнатам.

Эльфы быстро разложили свои вещи и вскоре вновь появились в общей гостиной. Они двигались аккуратно и настороженно, словно группа кошек, ступившая на вражескую территорию. В воздухе витало невысказанное напряжение.

Синдер щипал струны мандолины в ожидании, когда эльфы прервут молчание. Он проявил к ним гостеприимство. Теперь была их очередь принять его.

– Ну? И что теперь? – спросил Эстин.

– В каком смысле? – спросил Синдер, изо всех сил стараясь сохранять вежливый тон.

– В смысле – и что теперь? – спросил Эстин. – Вы не эльфы, но ваши друзья проливали кровь вместе с нашими. Они погибли вместе с нашими друзьями. Для нас это кое-что, да значит.

– Для нас всех это кое-что значит, – ответил Шриови.

– В связи с чем опять-таки возникает вопрос: и что теперь?

Синдер устал и не хотел разбираться с тем, что беспокоило Эстина.

– Теперь мы почтим память павших сегодня вечером. А с остальным разберемся утром.

Эстин мог бы сказать больше, но Мохал тронул его предплечье:

– Он прав, – сказал эльф принцу. – Нельзя решить все за один день.

* * *

Синдер стоял за кафедрой и смотрел на толпу, собравшуюся на вечер поминовения. Он без особого желания ждал того, что должно было произойти. Он приготовил речь, отрепетировал ее, но боялся, что сломается и разрыдается, пока будет ее произносить. Некоторые считали, что нельзя терять присутствие духа, и несмотря на то, что Синдеру удавалось создавать видимость самоконтроля, когда это было необходимо, он не был уверен, что сдержится сегодня.