Завернувшись в теплый плед. Лето - [18]
Его сердце вдруг поёт:
В душе салютами взрываются цветы. Бог мой, что он почувствовал! Душа ликует и торжествует! Тоска рассеялась. Кровь бурлит, играет, а сердце стучит тревожно и быстро.
«Вот уж не знаешь, где повезёт» — мысленно благодарит Потапыч небеса.
«Чую, сказкам новым быть! Поживёт ещё наш Лес, и мы пригодимся!». Распуская всех по домам, Медведь шепчет Зайцу:
— Волка завтра не тревожьте. И вдвоём с Дятлом справитесь.
Старик открывает глаза. Печка уже прогорела, он и не заметил, как задремал. За окном брезжит рассвет…
И Гусиное перо вновь скрипит в руках Великого Сказочника.
Ночной разговор
— Тише, не толкайся!
— Ой, кто вы?
— Вот курица, думаешь одна здесь, что ли?
— Понаехали…
— Да я же не специально, нечаянно.
— Да ладно вам, накинулись! Места всем хватит. Новенькая, давай поближе ко мне.
— Здрасьте, спасибо. Так душно и мрачно здесь. А вы кто? Можно прикоснуться? Ой! Вы шуба, да?
— Да не бойся, я белая и пушистая, просто в темноте не видно.
— Новенькая, рассказывай, откуда ты? Городская небось, фифа?
— Приезжая я. С фабрики швейной. Меня в коробку затолкали, а сегодня только достали. И сразу к нему. Такой ужасный, бр-р-р… так жарил, думала, задохнусь, прям паром дышал!
— О-о-о… да-а-а! Утюг — парень горячий. Но он тебя в чувства привёл, ты этот первый раз всю жизнь вспоминать будешь! Он не всех выбирает, так что ты везучая.
— Многие прям мечтают о свидании с ним!
— Нужны вы ему, кошёлки старые. У него таких десятки, он же с вами как с вещами… дуры бестолковые.
— Ты, лохматая! Много ты понимаешь, завидуй молча!
— Белая и пушистая я! На себя посмотри! Нарядилась, блёстки наклеила, расфуфырились, а сама только один раз выходила отсюда!
— Пайетки это! Франция!
— Пффф, большая разница!
— Зато какой один раз! Девочки, сказка! Я же как Золушка на бал сразу попала. И ель до потолка, и света, столько света, тысячи огней! И шампанское, и куранты — бом-бом-бом!
— Сказка… ведь мы все о таком мечтаем! Чтобы музыка лилась, и кружиться, кружиться, кружиться!
— Я так давно не танцевала… Все дела какие-то, то за продуктами, то в детский сад, то с собакой…
— А меня только на дачу и надевают. Старая я уже.
— Ну, не плачь, не надо, слышишь? Ты жизнь какую долгую прожила, и сейчас нужна, не бросают тебя.
— Ох, и я признаюсь… Мечтаю так на зеленую травку да деревья кудрявые посмотреть хоть одним крючком! Ведь зависла здесь снова на полгода, до морозов и снегов, а хочется тепла, солнца жаркого, любви горячей! Хоть под утюг бросайся!
— Вот тебе и на! Белая и пушистая! Мать, ну ты даёшь!
— Новенькая, что притихла? Ты какого размера?
— Такое спрашивать неприлично!
— Ой, да ладно, 50-й, поди, поэтому и скромничаешь. Ха-ха-ха! Смотрите-ка, я угадала!
— Вы — чистое зло! Как не стыдно себя так вести!
— А мне не стыдно, не стыдно! Потому что жрать меньше надо хозяйке! А то от новеньких уже деться некуда! А шкаф — он не лодка! Не резиновый! На меня полюбуйтесь, 46-й размер, красотка! Хоть сейчас на подиум!
— Ага. Только не зовут. Потому, что ты — злое и маленькое чёрное платье. И «маленькое» здесь — в прямом смысле!
— Да ну вас! Я дождусь, дождусь! Ещё увижу, как выбросят вас отсюда, а я — снова в фаворитки!
— Надежда умирает последней.
— Завтра похороны, ха-ха-ха, надежды!
— Вот дуры. Хватит уже орать. Ссоритесь каждую ночь. Ведь делить нам нечего, у каждого своя судьба, своё время и место. А надежду терять нельзя. Без неё тяжко. Вон на туфли посмотрите. Куплены в 80-х в самом ГУМе! Австрия, кожа! Шпильки — во! Туфлям под сорок! Через десять лет звание «антиквариат» присвоят. А мечтают и верят, что выйдут ещё в большой свет. Надо верить в лучшее, девочки!
— Спать уже давайте, завтра некоторым на работу, между прочим…
Кучеренко Яна
Наваждения лета
— Кто все-таки убил Лору Палмер?
— Я думаю, это неважно.
— Как же неважно, когда это главный вопрос сериала!
— Мне кажется, что там совсем другой вопрос главный.
— А, по-моему, вопрос — это сам сериал и есть. И тут уж кто как ответит.
— Но вопрос-то тогда какой?
— Это уж, кто как спросит…
— Спрашиваю. Наш мир — это иллюзия?
— Ты фильмов бы всяких смотрела поменьше бы.
— Ну что сразу фильмы. Классический, а заодно и категорический, императив!
— Лучше бы картошки запекли еще!
— Если все предметы, которые мы видим, — это просто отражение света, то есть ли они на самом деле?
— Заставь гуманитария учебник по физике читать, он и лоб расшибет!
— А мы все-таки сделаны из звездной пыли?
— Ага, на девяносто семь процентов.
— Как говорится: из праха пришли, в прах и обратимся…
— Так, новый главный вопрос: кто придумал взять с собой философа?
— На звезды же смотреть поехали, как без философа-то…
— Технически, это не звезды. А их далекое прошлое.
— Что ж, смотреть на звезды с философом хотя бы романтичнее, чем с физиком.
— Интересно, а там наверху, вот прямо сейчас, рождается новая звезда?
— А ты думаешь, звезды как рождаются? Процесс рождения звезд — это целая эволюция!
— У меня тоже назрел вопрос. Если вдруг произойдет катаклизм, что будет с космонавтами, ну скажем, на МКС? Они смогут вернуться на землю?
Мы сталкиваемся с выбором каждый день: у перекрёстка, в магазине, даже во сне. Просчитать бы последствия, узнать заранее, как карта ляжет… Но – увы! – сделать это чаще всего невозможно. А что если?.. Переживать, радоваться, замечать оттенки – вот чему учат сюжеты, вошедшие в этот сборник.
Сборник включает рассказы писателей, которые прошли интенсивный курс «С чего начать» от WriteCreate. Лучшие работы представлены в этом номере.
В сборник произведений современного румынского писателя Иоана Григореску (р. 1930) вошли рассказы об антифашистском движении Сопротивления в Румынии и о сегодняшних трудовых буднях.
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.