Завернувшись в теплый плед. Лето - [15]
— Люда, булочки принесла к чаю. Закипел уже? Они с виду неказистые, но по вкусу ничего, получились.
— Спасибо, тётя Валя. А дядя Коля?
— Тут я! — из темноты слышно соседа.
— Танюха, засыпай, — папа уже держит наготове закоптелый чайник.
Из носика шипит и выплескивается вода. Кидаю весь сбор, и бедные листочки, обвариваясь в кипятке, мгновенно меняют цвет. Запах мяты кружит вокруг…
Костер уже утихает. Саша сдвигает догорающие дрова в сторону, угли раскапывает палкой. Серые, с ярко красными звёздами, они будут тлеть ещё долго. Я стучу по тем, что сохранили форму, разбивая. И крохотные алые брызги разлетаются вокруг. Седые угли, как старики с горячими сердцами, то утихают, то вдруг полыхнут с надеждой.
Саша закапывает в серединку картошку. Теперь долгое нетерпеливое ожидание.
— Саш, Тань, чай готов!
— Идём! — в два голоса кричим мы.
— Смотри, фокус — покус, — у брата в руках консервная банка с металлическими пластинками.
Спустя минуту, они плавятся в серебристую жидкость, и Саша выливает её в горку песка.
— Ух, ты! Что будет?
— Да подожди, пошли чай пить.
Я стучу ложечкой, размешивая сахар и делаю первый глоток. Чай цвета разрезанного лимона обжигающе — вкусный. Ароматный и чарующий вкусовыми оттенками и нюансами.
— Да начал барахлить, и стартер пора менять, — жалуется сосед на железного трехколёсного «коня» с люлькой.
— Ой, Люд, такая жимолость в этом году уродилась. Пусть Таня завтра с утра прибежит, нарвёт.
— Уже остыло? Пойдем? — мне не терпится увидеть итог «фокуса-покуса».
Брат с улыбкой отставляет кружку. Достаём из песка несуразный кусочек застывшего свинца. Я фантазирую — сколько разных фигурок можно сотворить…
Соседка тяжело встаёт со скамейки.
— Пойдём мы, поздно уже, Николай на рыбалку с утра.
Дядя Коля нехотя поднимается. В темноте совсем близко заливается яркой непрерывной трелью соловей. Мама обнимает меня за плечи.
— Не замёрзла?
Костёр догорел, только пылинки пепла разлетаются ветерком.
— Пап, посмотрим картошку? — Саша ворошит горячие угли.
В серой золе чернеют горкой кругляши. И вот одна лежит в моих руках.
— Ай — яй! Огненная! — дую и перекатываю её в ладонях. Все переглядываемся и смеемся дружно, как же трудно чистить! Пальцы в чёрной золе, пытаюсь очистить подгоревшую шкурку. Откусываю кусочек. Ароматная, горячая, рассыпчато — сахарная картошка кажется вкуснейшей на свете.
— Танюх, ещё? — улыбается папа.
— Ещё!
Моему брату в память о лете 1982 г.
За хлебушком
— Таня, ты купила хлеб?
— Ой!
— Даже горбушки нет.
Вместе с подружкой веселее. До магазина минут двадцать, но найдем о чем поболтать.
На обратном пути поднялся сильный и порывистый ветер. Песок взлетел бурей в волосы, лицо, глаза, прилип к губам. Степной Казахстан, одним словом. Издалека несётся туча. Черно — сизая, низкая, беспросветная и многообещающая. Загрохотал гром, ещё сухой, без дождя.
— Пойдем, что ли? Может стороной пройдет?
— Да, пошли. Успеем…
Небо потемнело быстро. Первые капли упали тяжело, редко, поднимая маленькие всплески пыли: кап, кап, кап — кап. Но вскоре их сила и темп начал нарастать.
— Не успели.
— Факт, — кивнула подруга.
Впереди приметили остановку. Забежали. Она оказалась единственным укрытием, вселявшим надежду, поэтому людей, помимо нас, было ещё шесть человек. Отряхивались, поправляли одежду и волосы, протирали мокрые очки, удивлённо ахали-охали, изумляясь силе и неистовству природы.
Во все стороны крутило деревья, они бушевали, шумели и стонали, заламывая руки. Косой дождь лупил по крыше, залетая в щели. Молнии сверкали одна за другой, запахло электричеством, небо бомбило раскатами грома.
В очередной удар бородатый мужик, стоявший рядом, вдруг гаркнул басом:
— Ну что, грешники, дождались?
— Ах, ты, Господи, — вздрогнула и перекрестилась старушка.
— Ох, и разошелся! — поддержала женщина в платке.
Грозы такой силы хватает ненадолго, но эта сдаваться и не думала. Непохоже, что она вообще когда — нибудь стихнет. А родные ждали хлеба…
— Да? — кивнула я подруге.
— Да!
Быстро сняли босоножки. Вдохнули поглубже. И рванули за шторы ливня!
— Давайте, девчата, молодцы! — донесся в спины голос «бороды».
По земле струились грязные потоки воды с песком и пылью. Ливень хлестал плетью по икрам, спине, голове. Струи воды сбегали по лицу, размазывая тушь. Юбки намокли за секунду и прилипли к ногам.
Но мы неслись словно лани от стаи волков. Да что там лани! Как спринтеры на Олимпийских играх! И даже не так… Летели со скоростью Бугатти! Откуда-то из низа живота поднялось и воспряло чувство Свободы. Ветер, вода, вспышки молний, удары грома и мы, то ли вместе со стихией, то ли в противостоянии.
Домой я залетела мокрая как цуцик. Ступни горели от бега по щебню, камням и песку. Родные ждали.
— Добытчик наш! — встретила мама, держа наготове махровое полотенце.
— Мама, мы с Мари так бежали!!!
— Видела, выглядывала тебя в окно. Пойдем чай горячий попьешь с печеньем, согреешься.
А гроза все бушевала…
Когда-то в детстве
Мотает ветром деревья, и бедные кроны танцуют немыслимой страсти танец.
А хочется солнышка, лёгкости и тепла.
Готовлю чашку горячего чая с мятным запахом дачи, сажусь поуютнее в кресло, в тёплый кутаюсь плед.
Мы сталкиваемся с выбором каждый день: у перекрёстка, в магазине, даже во сне. Просчитать бы последствия, узнать заранее, как карта ляжет… Но – увы! – сделать это чаще всего невозможно. А что если?.. Переживать, радоваться, замечать оттенки – вот чему учат сюжеты, вошедшие в этот сборник.
Сборник включает рассказы писателей, которые прошли интенсивный курс «С чего начать» от WriteCreate. Лучшие работы представлены в этом номере.
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.