Заверните мне луну - [82]

Я была вне себя.

— Я уродлива, уродлива, уродлива, — повторяла я, возвращаясь в примерочную, чтобы стянуть с себя эту отвратительную фантазию модельера. Казалось, я целую вечность искала в себе силы, чтобы снять наряд. Я все время ощущала невероятную усталость. Я знала о некоторых трудностях во время беременности, но такое изнеможение выходило за рамки моих самых немыслимых ожиданий.

— Вы в порядке? — спросила Кло, но проснулась я от ее стука.

— В полном, — сказала я, изо всех сил пытаясь постичь собственную выходку: я заснула, вытащив одну руку из рукава розово — фиолетовой блузки, которая могла присниться мне только в самом страшном сне. Другая рука так и осталась в блузке.

Позже, в кафе, Клода разглагольствовала о ситуации с модой для беременных и мечтала о создании какой-нибудь удобной и при этом красивой одежды, хотя ничего в таких нарядах не понимала. Я посмотрела на Энн и улыбнулась, ни на минуту не забывая о том, что мой растущий живот служил для нее беспрестанным напоминанием о ее неудавшихся попытках родить.

— Тебе хорошо?

Она кивнула.

— Я в порядке, Эм. Вообще — то у меня и самой имеются кое-какие новости.

Я взяла себя в руки. Я терпеть не могла, когда у людей находились новости. Потому что обычно они означали перемену, а перемены расстраивали меня. Кло навострила уши.

— Мы с Ричардом решились на ЭКО, — сказала она.

— ЭКО? — неуверенно повторила Кло.

— Его сперматозоиды малоактивны. Похоже, мы так и не сможем зачать ребенка обычным способом, так что мы решились на искусственное оплодотворение.

Мое лицо искривилось.

Клода наклонилась вперед.

— Мы сейчас говорим о пробирке? — спросила она с заговорщическим видом.

Энн вздохнула.

— Нет.

— О чем же тогда? — Лицо Кло преобразилось.

— Ричард сдаст сперму на пробу, и если ее качество окажется удовлетворительным, врач введет ее мне через специальный катетер. Это не больно, но, возможно, немного неприятно.

— Ух ты, И через какое время ты узнаешь, что забеременела? — спросила я.

— Как обычно. Если у меня случится задержка, я сделаю тест.

— Здорово, — сказала Кло. — Подумать только: в следующем году вы обе станете мамашами.

— Да, но я еще не считаю своих цыплят. Может и не получиться.

— Не будь такой пессимисткой. Чтобы все получилось, нужно настроиться соответствующим образом, — заверила Кло, смеясь над собой.

— Ну ты и болван, — рассмеялась Энн.

— Серьезно, каковы твои шансы? — поинтересовалась Кло.

— Кто знает? — ответила Энн, разведя руками.

Кло слегка пихнула ее.

— А доктор симпатичный?

Энн рассмеялась.

— Старый и толстый. Как бы там ни было, я лишь хотела поделиться с вами новостями.

— Ты же знаешь, что мы всегда рядом? — спросила я.

— Знаю, — улыбнулась она.

— Ты, Ричард, доктор и пипетка.

Энн снова улыбнулась, и мы рассмеялись. А что еще нам оставалось делать?

Глава двадцать четвертая Во имя отца

Было воскресенье. Я ощущала необыкновенную легкость и решила отправиться в город поискать одежду для новорожденных. Я и не думала совершать покупки, так как мама и Дориан настойчиво советовали не делать этого: покупка одежды для не родившегося ребенка — плохая примета. Я не считала себя суеверной, однако решила не испытывать судьбу. Все сошлись на том, что поиск — это нестрашно. Я осматривала ряды маленьких платьиц, розовых и желтых кофточек, голубых шортиков и свитерков с рисунками всех мыслимых животных. Я смотрела на кеды, туфельки, сандалии, перчаточки, шляпки, жилеточки и носочки, до того крошечные, что мне едва удавалось засунуть в них большой палец. Признаюсь, что я не знала, кто у меня родится, однако большую часть времени провела в отделе одежды для девочек. Это потому, что вещицы в нем были невероятно красивыми, а незадолго до этого я открыла для себя, что питаю слабость ко всему красивому.

В конце концов я заставила себя отвести взгляд от розового и направилась в голубой отдел, и тут, у ряда с брюками я увидела знакомое лицо. Я точно не помнила, где я видела эту женщину, и подумала, что это могла быть мать одного из учеников, которой мне не следует попадаться на глаза. Женщина не заметила меня, так как была слишком увлечена тем, что примеряла брюки на малыша, который так и норовил вылезти из коляски. Я продолжила рассматривать маленькие рубашки, надеясь, что, если мне не удалось узнать ее, может, она распознает меня.

Она расплачивалась на кассе за покупку, когда мальчик повернулся ко мне лицом. Я громко вздохнула, и женщина, стоявшая рядом со мной и заметившая мое состояние, а видимо, и побледневшее лицо, вежливо спросила, все ли у меня в порядке. Я быстро ответила, что со мной все хорошо, но я солгала. Это был ребенок Ноэля — его глаза, его лицо, его волосы. А эту женщину я встретила в баре около двух лет тому назад. Это была Лора, любовница Ноэля. Я стояла как вкопанная и, вероятно, походила на кита, которого выбросило на берег и который ждал, что ему помогут сдвинуться с места. Она подняла голову, когда стала уходить, и заметила меня. Наши взгляды встретились. И когда безразличие сменилось ужасом, я поняла, что она узнала меня. Она почти бегом бросилась к двери. Не успев понять происходящего, я уже бежала за ней и выкрикивала ее имя. В середине торгового центра она остановилась. Она не стала оборачиваться, а просто ждала меня. Когда я догнала ее, я увидела такое же покрасневшее лицо, какое порой бывает у самой. Она качала коляску и смотрела прямо перед собой, будто стояла перед невидимой командой, которая вот — вот расстреляет ее. Мы обе понимали, что игра была окончена, но, к сожалению, ни одна из нас не знала, в каком направлении нам идти дальше. Ребенок Ноэля был неугомонным. Ему хотелось знать, с какой стати его толкают туда — сюда, вместо того чтобы дать попутешествовать в более занимательных направлениях. Мы постояли рядом несколько секунд, но эти секунды показались вечными.