Зауряд-врач - [83]

Через час из штаба дивизии прибегает посыльный.

— Ваше высокоблагородие! — докладывает с порога. — Вас, это, к его превосходительству зовут.

И зачем я им понадобился? Надеваю шинель, каракулевую шапку с кокардой, закутываюсь в башлык и иду следом за солдатом. Благо, недалеко.

В блиндаже начальника дивизии жарко натоплено. За столом чаевничают Беркалов и… Брусилов. Более никого. Меня встречают веселыми взглядами.

— Ваше высокопревосходительство! — обращаюсь к Брусилову, бросив ладонь к папахе. — Надворный советник Довнар-Подляский по вашему приказанию прибыл!

— Орел! — смеется Брусилов. — И ведь не скажешь, что чиновник. Офицер! Не тянитесь так, Валериан Витольдович! И давайте без чинов. Скидывайте шинель и папаху и присоединяйтесь к нам. Чай у Евгения Александровича замечательный. Даже лимон есть.

Беркалов довольно улыбается. Быстро раздеваюсь и присаживаюсь к столу. Вестовой приносит чистый стакан в подстаканнике.

— Позвольте поухаживать за вами!

Брусилов наливает мне чаю. Беркалов смотрит на него с изумлением. Чтоб командующий фронтом ухаживал за каким-то чиновником? Да, он оперировал генерала, но разница в чинах велика. Брусилов, не обращая внимания, бросает в стакан ломтик лимона и придвигает его ко мне. Отхлебываю горячей жидкости. С мороза – самое то.

— Хочу сообщить вам приятную новость, — говорит Брусилов. — В конце месяца наши войска начнут наступление.

— Здесь?

— На участке Евгения Александровича будет отвлекающий удар. А вот немцы уверены, что мы будем прорывать фронт именно тут. Несколько месяцев постоянных боев за малый клочок земли… Где ж еще наступать? Не будем их разочаровывать, — улыбается Брусилов. — Основной удар придется южнее – там нас не ждут. Я потому и на аэросанях приехал, чтоб шуму больше. Пусть боятся и готовятся.

— Наши потери на этом участке будут большими.

— Этого, увы, не избежать, — вздыхает Беркалов.

— Но сократить можно.

— Как? — Брусилов с интересом смотрит на меня.

— Ночью скрытно выслать к позициям врага штурмовые группы из саперов и пластунов, переодетых в белые маскхалаты. Они проделают проходы в проволочных заграждениях, обрежут провода к подрывным машинкам от минных фугасов. Затем примутся чистить траншеи от врага. Если удастся уничтожить гарнизоны дотов, то первую линию немецкой обороны можно захватить стремительным ударом пехоты, без участия артиллерии. Дальше – по обстоятельствам.

— Предлагаете наступать без артиллерийской подготовки? — удивился Беркалов.

— Почему бы и нет? А пушки пригодятся. Их следует перебросить на передний край противника сразу после того, как его захватят.

— Не удивляйтесь, Евгений Александрович, — усмехнулся Брусилов. — Валериан Витольдович хоть и врач по образованию, но много знает и мыслит как офицер генерального штаба. Он предложил ряд идей, как нам одолеть супостата. Мы их испытали и приняли на вооружение.

— Никогда бы не подумал! — покрутил головой Беркалов.

— Я тоже, — развел руками Брусилов. — Но Валериан Витольдович меня убедил. Что вы говорили о маскхалатах? — повернулся он ко мне.

Я рассказал.

— Господи, как просто! — воскликнул Брусилов. — Белой ткани у нас достаточно, нашить из них этих накидок можно за нескольких дней. И ведь никто не додумался! Благодарю, Валериан Витольдович!

— Рад стараться!

— Он и санитарную службу в дивизии блестяще организовал, — вставил своих пять копеек Беркалов. — Число умерших от ранений сократилось в разы. Легкие выздоравливают на месте и возвращаются в строй. Большинство из них – обстрелянные нижние чины и офицеры. Из-за этого я даже пополнения не просил. Считаю, надворный советник заслуживает награды.

— Не возражаю! — кивнул Брусилов.

— Если награждать, то не меня, а врачей медсанбата, — возразил я. — Трудятся, не жалея себя. У меня вот ордена есть, у них – совсем ничего.

— Давайте так! — предложил Брусилов. — В ходе наступления будет много раненых. Справитесь с лечением – награды воспоследуют. Обещаю.

Я поблагодарил. Хорошая новость, подчиненные обрадуются. Врачей на этой войне награждают редко. Вернуться домой с орденом – большое дело. Уважение окружающих обеспечено, да и карьере способствует.

— Тут еще… — Брусилов лезет в карман кителя и достает белый конверт. — Просили передать.

Он протягивает конверт мне. Беру. От конверта пахнет духами. Запах сильный, он заполняет пространство блиндажа. Беркалов, как жена Лота, превращается в соляной столп. Командующий фронтом носит амурные письма врачу?! Брусилов подмигивает – знает от кого. Хитер, Алексей Алексеевич! Интересно, сам вызвался отвезти или попросили?

— Спасибо, — торопливо сую конверт в карман. — Как ваша рана, Алексей Алексеевич? Не беспокоит?

— Слава богу! Все благодаря вам, Валериан Витольдович. Золотые у вас руки!

— Рад слышать. Если ко мне больше ничего, то с вашего позволения откланяюсь. Раненые ждут.

— Конечно! — кивает Брусилов. — Раненые прежде всего.

Глаза у него смеются. Торопливо одеваюсь и выскакиваю из блиндажа. К медсанбату иду быстро, с трудом сдерживаясь, чтоб не побежать. Для военного врача в чине подполковника несолидно. Могут не понять или, что хуже, испугаться. В расположении заскакиваю к себе в землянку и, не раздеваясь, вскрываю конверт…