Затворник - [61]

Около полудни, миновав от Каили два перехода, головной отряд выехал на широкое ровное место. Дорога дальше, петляя, уходила между двух соседних холмов. В пади между буграми вдруг показались четверо конников. Они во весь опор неслись прямо на княжеский стяг.

— Остановить! — приказал Мудрый, придержав коня. Встала и дружина.

Отроки бросились навстречу вершникам, взяли под уздцы их коней, и подвели ближе. Эти четверо оказались из разведчиков, отправленных со Всадником и Силачем. Измученные, взмыленные кони едва держались на трясущихся ногах. Сами всадники тяжело дышали. У одного блестящая кольчуга на плече потемнела от крови.

— Государь! — Сипнул один, пересохшим горлом. Ему подали воды, и сделав несколько глотков, отрок доложил:

— Светлый князь! Ыкуны!

— Где? — спросил Мудрый.

— В десяти поприщах отсюда мы их видели, но теперь ближе — идут прямо сюда.

— Сколько?

— Орда, князь! Мы видели тысяч пять, не меньше, но они из-за гривы выходили, и валили толпами все новые и новые, сколько их на той стороне было, мы не видели.

— Вихрь! — приказал князь — Воеводы! Всем строиться к бою! Тунганцев и наших ыкунов вперед зачинщиками! Пусть, как встретят врага, сыпят по нему стрелами, в бой пока не вступать!

— Где Всадник? — спросил Мудрый разведчика.

— Он остался ыкунов за нос водить. — ответил отрок — Отвлекать от нас. Мы когда ыкунов увидели, то за нами сразу сотни две кинулось в погоню, большинство за Всадником увязалось, но и за нами много… едва ушли, стрелами многих побило…

— А Силач где? — спросил Суровый.

— Он отстал. — ответил отрок — В него, в коня стрелы попали, он и отстал.

— Да вы что! — закричал каильский боярин — Воеводиного сына бросили?!

— А что нам, всем за него пропадать! — прорычал в ответ дружинник — Его никто не просил с нами ехать, а Всадник нам велел — живым или мертвым, а добраться до князя, и передать весть! Когда нам было его вытаскивать!

— Да вас… — прорычал Суровый.

— Молчать! — криком перебил его Мудрый — Слушай меня! Раненного убрать. Вы, трое — коней сменить, и в строй! Ты, Суровый — сказал он младшему шурину — лети к своим, и Быстрому скажи выводить полк к бою, о сыне пока не напоминай! Сейчас всем готовиться к сражению, обиды будем разбирать когда время придет!

Мимо со свистом и гиканьем, хлопая плетками, проносились степняки. Среди их серых халатов и шапок железные доспехи мелькали редкими проблесками. Подняв облако пыли, они скрылись за холмами. Княжеский знаменосец размахивал стягом, и дружинники, растянувшиеся по дороге, собирались к нему. Полки разворачивались. В поле по правую сторону от Мудрого выезжали из задних рядов каильцы, по левую — Пардус выводил конницу миротворовских пригородов. Все было в движении, кричали люди и лошади…

Но не успело войско выстроиться в боевой порядок, как на одном из двух холмов впереди, на том, что был чуть повыше, показался одинокий вершник. На черном коне, и сам одетый во все черное. Он сидел в седле, словно разглядывая копошащееся людское мешево вокруг, и внезапно, вскинув руки к небу, закричал на неведомом языке — нет, не на языке, ведь не называют языком рычание зверя! Но и зверь не мог рычать так! Он скрипел, словно несмазанное колесо, ухал как надсадный кашель, выбулькивая и отрыгивая зловещие колдовские слова! И разносились эти слова вокруг с такой силой, с какой не может их издавать человеческое горло — они заглушали весь шум движущегося войска, и в задних рядах гремели так же четко и страшно, как впереди…

— Злыдень… — прошептал князь.

— Злыдень… — понеслось по рядам. Испуганные люди бросали свое построение и замерев, вглядывались в одинокую конную фигурку на холме. Воеводы забыли о приказах. Стал подниматься ветер с рассветной стороны. Сначала сухой и горячий, он быстро холодел, становился пронзительнее, резче, свистел злее… На ясное небо над холмами нагоняло серую облачную пелену, через минуту солнце скрылось за ней. Кони волновались и едва держались в узде, испуганно ржали. Но ржание их и топот, вой рогов, крики людей и лязг оружия заглушались пронзительным мерзким воплем колдуна. Уже не одни ветер и облака налетали с востока — небо за холмами заволокло бело-серой мглой, а скоро и сами холмы утонули в ней, но удивительно — всадник как был, так и остался всем виден. Его черный силуэт ясно маячил в самой середине белого облака, накрывшего восходную сторону. Голос его не умолкал, бесовские проклятия звучали только громче и яснее…

«Что за нечистая сила!» — только и мог подумать Мудрый. Своей твердой рукой князь с трудом удерживал на месте белого скакуна. Ветер трепал его гриву, бил порывами в лицо…

Белая мгла миновала холмы, и в один миг накрыла все вокруг. На войско обрушилась метель. Мелкий колкий снег, гонимый яростным ветром, забивал и резал глаза. Ураган грозил свалить с коня. Воины закрывались от вьюги руками, прятали лицо за воротником, за плащами, кто поворачивался к ветру спиной. Лошади уже не ржали, а ревели каким-то неимоверным ревом, метались туда-сюда. Всадники, не держа никакого строя, лишь боролись с конями, и многие уже не могли ими править, кто-то, сброшенный, летел на землю. Иные скакуны, совсем взбесившись, носили по полю своих седоков, не видя пути, еще больше пугая остальных коней. Между тем, от бурана уже невозможно было ничего разглядеть в тридцати шагах — одна белая стена вокруг, и лишь далеко впереди — черная одинокая фигура…