Затворник - [60]

— Сколько ыкунов под Острогом? — спросил Вихрь, тот что распоряжался при встрече Большого Посла.

— Говорю же, господа, про это нет известий! — ответил Быстрый — К самому Острогу разведчики пройти не сумели, пленных тоже пока взять не сумели. В полях кочевники то появятся, то пропадут, обычно в сотню всадников, ну в две. Бывало и больше — до полтысячи там… Из Тунганского Городка доносили — там с тысячу пришло. На полночной стороне к городку Опушке подошел другой отряд — тоже сотен в семь или восемь, а может, и тысяча. Так тамошние сюда дали знать, а город бросили и попрятались в лесу.

— Вот что скажи: — спросил Мудрый — Что о злыднях слышно?

Собрание замерло. Кажется, этот вопрос особенно всех занимал.

— Ничего про них не слышно. — сказал каильский воевода — Никто их не видел до сих пор, и ничего не слышал.

— Значит, и говорить об этом пока нечего. — сказал Мудрый — Если встретим — тогда будем говорить! Сколько у тебя людей, Быстрый?

— С Каили и с пригородов почти две тысячи было бы. — ответил боярин — Но из них полтысячи в Остроге-Степном. Если бы мы смогли к Острогу успеть, они бы нас оттуда поддержали…

— Понятно. — сказал Мудрый. — Вот, какое дело, господа. Что скажете? Ты, Пардус?

Пардус поднялся над сидячим советом, во весь свой огромный рост.

— Говори. — сказал Мудрый.

— Мудрый князь! — ответил дружинник — Раз Острог до сих пор не подал нам весточки, значит ыкуны точно его окружили. Там и должна стоять их сила. Туда нам и выступать, да поскорее.

— Ты, Вихрь, что думаешь? — спросил князь.

— Выступать к Острогу. — сказал Вихрь, чуть поднявшись и тут же сев.

— Вы, подлесцы?

Братья Зубровичи покосились на Секача, а тот поднялся и сказал:

— Куда ты, государь, туда и мы!

— Кто еще что скажет? — спросил Мудрый у всех разом — Говорите, господа!

Все вразнобой отвечали то же самое.

— Ты, Быстрый, что скажешь! — спросил князь каильца.

— Наши кони стоят под седлами. — ответил воевода — Одно твое слово, светлый князь!

— Добро. — сказал Мудрый — Завтра днюем здесь, следующим утром идем на рассвет. Быстрый! У тебя в Каили пятнадцать сотен готовы. Оставишь в городе двести. Остальных бери и завтра выступай с нами. Твоя земля — вторая в уделе, а город — младший брат Каяло-Брежицка, вот и встанешь по правую руку. Ты, Пардус!

Великан снова встал.

— Бери все миротворские пригороды, и становись по левую руку. Вы, подлесские воеводы, становитесь с вашими людьми в запасной полк. Передовым полком пусть становятся ыкуны с тунганцами. А я с дружиной и каяло-брежцами буду большим полком. Ты Вихрь, будешь при мне вторым воеводой. Ты, Секира — кивнул он на шурина — будешь третьим в большом полку, брат твой пусть будет при мне, посыльным к Быстрому. Все ли согласны?

Брать слова чтобы возразить, никто не стал. Князь продолжил:

— Тогда, господа, всем отдыхать, завтра готовиться в поход, а послезавтра на рассвете — в стремя!

Дневка прошла спокойно. Ыкуны не появлялись. Вдалеке, к восходу от города, иногда поднимались к небу дымные столбы пожарищ. Но разведчики из числа тунганцев и ловких каильских наездников, отходя на тридцать-сорок поприщ, возвращались с одним и тем же докладом:

— Никого, светлый князь! Вблизи все спокойно! Деревни кругом пустые стоят, и ыкане как вымерли! Тишина…

«Волна откатила от берега» — опять вспомнились Мудрому давнишние слова дядиного дружинника.

На рассвете полки снова двинулись в путь. Шли не снимая доспехов, не спуская тетивы с луков. Отряды охранения маячили вокруг войска — одни ближе, другие дальше. Мудрый, как и прежде, ехал с дружиной впереди. Разведывать дорогу назначили Всадника. Напрашивался и шестнадцатилетний сын Быстрого, Силач, с еще несколькими молодыми каильскими вершниками. Князь разрешил им отправиться в разъезды.

— А не отстанете от нас, ребята? — Спросил Всадник. Он был среднего роста, худощавый, безбородый, но с длинными висячими усами. Имя свое он получил по заслугам — наверное, во всем уделе никто так ловко не сидел в седле, и не ездил так быстро.

— Мы, каильские, никогда не отстаем! — крикнул один из парней — Мы ветер обгоняем, потом ждем на месте, пропускаем вперед, и снова обгоняем!

С Всадником и Силачем Мудрый отправил еще двадцать удальцов.

— У нас и муха не пролетит, светлый князь! — крикнул, уносясь ветром, Силач. Радостная и вдохновленная улыбка светилась на молодом лице.

Дозорные улетели вперед и скрылись за бугром.

Солнце приближалось к зениту. Тени таяли. Копыта сотен коней, трусивших частой рысью, поднимали с дороги клубы пыли, и ни единый слабый ветерок их не разгонял. В небе перекликались вороны, что поутру отправились в путь вместе с войском. Но не галдели, не кричали единым гвалтом, как вчера, а лениво покаркивали, словно тоже разморенные солнцем на лету. Да и число их заметно убавилось. Князь в пути ни с кем не заговаривал, только коротко принимал доклады. Молчали и спутники. Конский топот кругом сливался в мерный негромкий гул.

Настоящие леса, что были к рассвету от Каяло-Брежицка, кончились еще до Горбунова. За Каилью попадались только редкие кленовые или каштановые рощи. А все больше — поросшее ковылем поле, местами ровное, местами в холмах и балках.