Затор на двадцатом - [55]

— У меня полоса не дожата… Может, завтра, Антось?

Он подумал.

— Ладно. А завтра утром обязательно. Ну прощай.

— Подожди, Антось! Занеси Андрюше помидоров и огурцов.

— Я не домой, Анеля. Мне некогда… И так задержался.

Он, не оглядываясь, быстро зашагал со двора, а она недоуменно смотрела ему вслед.

14

Вечером Анеля снова шла с Франусей, но в этот раз они почти не разговаривали. Франуся торопилась домой, где ее ожидали дети и мелкие домашние заботы, а Анеля думала. Ей вспоминалась беседа с Франусей, а главное — тревожила новая работа на колхозном огороде. Собственно говоря, работы она не боялась, она умела работать, но не знала, сможет ли руководить звеном, и пока что не верила в это.

Когда они переходили шоссе невдалеке от здания сельсовета, Франуся взглянула в ту сторону и сказала:

— Смотри, сколько конных…

— Кто-то приехал, — безразлично ответила Анеля.

— Наверно, милиция, — добавила Франуся, и больше за всю дорогу они не обменялись ни одним словом.

От Феликсовой хаты Анеле надо было пересечь небольшой лесок. Когда она дошла почти до самого своего гумна, кто-то сзади схватил ее за плечи. Она не успела крикнуть, как рот ее был зажат сильной рукой.

— Не узнала, Анеля?

У нее подкосились ноги, и она чуть не упала. Она хорошо помнила этот голос. Перед нею стоял Ясь Кандыба.

— Не будешь кричать? — шепотом спросил он.

Анеля утвердительно кивнула головой, и он отвел от ее рта свою руку. Она полными ужаса глазами смотрела на этого высокого и сильного человека, который когда-то был близким и дорогим ее сердцу. Как он изменился с той поры! Худой и постаревший, оборванный, грязный, каким ненавистным и страшным он был теперь!

— Это ты, Ясь? — невольно вырвалось у нее.

— Не узнала? — спросил он, оглядывая ее с головы до ног.

— Узнала…

— Испугалась?

— Разве я тебя не знаю, Яська…

— Молодчина, Анеля… — Он оглянулся по сторонам. — Зайдем глубже в лес.

Ей стало страшно. Она с тревогой взглянула на Яся.

— Не бойся, Анеля… Мы только поговорим. Быстрей…

Они зашли в чащу, где густо рос и сплетался молодой ельник.

— Ну вот, посидим… У тебя есть время?

Он положил автомат возле себя.

У Анели так билось сердце, что она едва нашла силы ответить: «Есть».

— Расскажи, как ты живешь, Анелька… с того времени…

— Живу, Ясь… Еще не умерла.

— Я знаю, Анеля. Это я так спросил. Я все знаю. И кто на моем хуторе живет, и кто у моего отца жизнь отнял… И кто колхоз организовал. И про твою жизнь, Анеля, знаю все… Молодчина… Скажи правду, Анеля, ты еще не забыла меня?!

— Нет, не забыла, Ясь…

— Я это знал… Потому и ожидал тебя здесь. На тебя я надеялся, больше мне тут не к кому зайти. Я давно тебя ждал и посматривал на твою хату… Я знал, что встречу тебя здесь… — Он передохнул и облизал пересохшие губы. — Гонялись за нами, сволочи… И тот Антось Калюга… Меня спасла картошка… в борозде лежал, а потом полз, пока сюда добрался…

Только теперь Анеля поняла, почему Антось был так взволнован, когда заходил к ней, и зачем приехали всадники к сельсовету. И по мере того, как она начинала понимать, что Ясь Кандыба — бандит, ей становилось легче и страх покидал ее сердце… «Как его задержать? — думала она. — А что, если завести его в хату? Но смогу ли я тогда выйти? Он вооруженный…»

— Ты не один, Ясь?

Он подозрительно посмотрел ей в глаза:

— Сколько нас, тебе не надо знать… Я здесь один.

— Ты голодный, Яська?

— Это не главное. У тебя, вероятно, есть кое-какая одежда… Может, после отца бравэрка[4] старая осталась, может, штаны найдутся… пусть даже порванные.

— Есть, Ясь… Не новые, но есть.

— Хорошо, Анеля… И голоден я как собака. Ты принесешь сюда.

У Анели стало проясняться в голове.

— Я принесу, Ясь… когда стемнеет.

— Почему? — блеснув глазами, спросил он.

— Опасно, Яська. Разве я про себя думаю!

— А ты… ты не продашь меня? — он схватил ее за плечи.

— Вот какой ты, Ясь… Мне же надо корову подоить, тебе молока принести. Теперь еще светло, а Калюга известно где живет, — а что, если увидит? Тогда и я погибла…

Он отпустил ее и долго смотрел ей в глаза. Она не отводила взгляда, и на лице ее не дрогнул ни один мускул. Анеля еще не знала, чем все это кончится, не знала, что будет делать, если он отпустит ее домой, но твердо знала, что из этого леска он больше не выйдет.

Ясь обессиленно отшатнулся от нее и оперся локтем о землю.

— Анеля… — голос его был слабый и беспомощный, — Анеля… спаси меня сегодня. Мне нужны одежда и харчи… Не предай меня в память нашей любви… Ты должна простить меня. Мы остались одни, и ты, и я. У нас нет близких и родных. Мы бы сошлись, Анеля, если бы не такая жизнь, и мы еще сойдемся, поверь…

— Когда сойдемся, Ясь? — едва заметно усмехнувшись, спросила она.

— Скоро, Анеля… Ты мне поверь. Наступит такое время. Конец придет и Калюге, и его друзьям.

Анеля вздрогнула. В этот миг она почувствовала, что для нее дороже всего на свете Антось и Андрюша. Ясь не замечал этого. Он продолжал говорить с полной уверенностью, что она не только верит ему, но и с радостью этого ожидает.

Он взглянул на Анелю и вдруг остановился, понял, что ему нельзя ожидать ни сочувствия, ни помощи. Он хотел броситься на нее, но Анеля с такой силой толкнула его в лицо, что он упал навзничь в траву. Анеля вскочила. Она вдруг решила бежать, скорей бежать за помощью, но сознание подсказало, что это равносильно смерти. И вдруг она увидела автомат. Она схватила его за ствол в тот момент, когда рука Яся потянулась за оружием. Он не успел вскочить, как сильный удар приклада сбил его с ног.