Затонувший лес - [23]

И думал о мести.

Семь лет службы за семь человеческих жизней.

Он собирался убить их – всех убить, – одного за другим. Наемников, повинных в смерти его семьи. Фейн хорошо запомнил их лица.

Иные наделили его магией, это он знал наверняка. Не только чутьем, но и даром бойца. Правда, проверить его Фейн еще не успел – не на ком было. Не на белках же с лисами и не на других железоносах. С ними он дружил, они ему улыбались, вместе они проводили за разговорами вечера.

Раз в год железоносов отпускали из лесу на несколько дней. Можно было сходить в близлежащую деревню, купить там одежду и обувку. Фейн до своего шестнадцатилетия свободные дни копил. К тому времени он здорово вымахал и окреп, чтобы биться. И вот он покинул Аннун и пешком отправился в путь по тропинкам, которых уже почти не помнил.

Вернулся в родную деревню.

Бродя по улочкам, он едва мог вынести неумолчное гудение железа. Ему стало ясно, отчего сюда не забредали иные: ржа, которая отравляла реки и просачивалась в почву, порождала у них бессилие. Вот почему Фейн с тех пор хмыкал, слыша, как матери пугают иными детей, мол, украдут они вас. Ни одно бессмертное создание не ступило бы в пределы людского селения.

Постепенно путь привел Фейна к родному дому.

Его так и не отстроили. Пепелище ржавело и гнило, постепенно уходя в землю. Через завалы камней и покрытого плесенью дерева Фейн прошел к очагу, сердцу дома, в котором рос. Опустился на колени и стал шарить в золе и грязи, пока не нашел то, что искал.

Кусочек металла. В нем ощущалось железо… и кровь. Это был осколок меча. Оружия одного из убийц его близких.

Фейн стиснул осколок в руке и закрыл глаза. Иные наделяли железоносов способностью отыскивать железо, определять, откуда оно. И Фейн сразу же понял, в какой части островов выковали меч. Но что еще важнее, он учуял, кому эта кровь принадлежала. Оставалось идти по ее слабому следу.

Дорога заняла два дня.

Фейн шел лесами и полями, пересекал небольшие ручьи и раскисшие дороги. Он спал, завернувшись в плащ, ел сушеное мясо и старые ягоды, позволяя себе делать привал не дольше чем на несколько часов. И наконец нашел того человека.

Фейн оказался в деревне, похожей на его родную. Повинуясь железному чутью, отыскал дом, пролез сквозь живую изгородь, проскользнул через возделанный садик и посмотрел в открытое окно. Он приготовился увидеть одного из убийц. Приготовился пустить в ход новообретенную магию и отомстить за близких. Но стоило заглянуть в дом, и у Фейна перехватило дыхание от удивления.

Наемник был не один. На колене у него, размахивая пухлыми ручонками, подпрыгивал ребенок. Другой – девочка лет пяти, играла на полу с деревянной лошадкой. В кресле-качалке сидела женщина и вышивала растянутый на раме гобелен.

Мужчина тихонько и ласково напевал колыбельную. Ту самую, что мама пела Фейну с братом, когда им снились плохие сны.

У душегуба есть семья. Фейн много чего себе наперед придумал, но этого ему и в голову не приходило. Он-то хотел подкараулить убийцу на дороге, все ему припомнить. Собирался использовать магию – славную, несравненную силу – и сразиться, как герой из старинных сказаний.

Но вот он глазел в окно, а внутри у него все сжималось от ярости и чего-то похожего на… тоску.

Да. Фейна обуяли тоска и стыд. Он вспомнил: мама велела драться, лишь если на кону не одна только гордость, – а тут на кону было пусто. Он не победит в войне, не получит награды, лишь утолит жажду мести. Причинив боль этому человеку, Фейн не изменит прошлого, не вернет утраченного. В мире только прибавится сирот.

Он отошел от окна. Протиснулся снова через кусты и, чуть не наступив на соседскую курицу, побрел прочь мимо косившихся на него селян.

Горе застило ему взгляд, было больно дышать: легкие жгло, но ком в горле не пропускал воздух. Фейн годами воображал, как отомстит за семью, и все оказалось впустую. Начался дождь, не помешало бы где-то укрыться, однако Фейну было на все плевать. Хотелось только скорее покинуть это место, вернуться в тишину, укромную чащу Аннуна.

Не успел он выйти за пределы деревни, как наткнулся на грабителей. Врезался в одного из них, слепой от дождя и боли.

Седобородый мужчина сжимал в покрытой шрамами руке большой нож, рядом стояла женщина.

– Ну, ну, – тихо произнес седобородый, будто успокаивал испуганную лошадь. – Гони монету. Отдай денежки, и мы тебя отпустим.

Фейн, едва соображая, уставился на этих двоих.

– Ч-что?

– Ты дурак? – накинулась на него женщина. Она была моложе своего спутника; серые глаза и гладкие золотистые волосы. – Давай сюды кошель, не то мой приятель тебе глотку вскроет. Даже не сомневайся.

Фейн безучастно смотрел на них. Он словно бы наблюдал происходящее со стороны, как зритель.

– Нет у меня денег.

Мужчина рассмеялся:

– Нет денег? Постоянно это слышу. Ври дальше, дружочек, но мы…

Первой напала женщина: ударила Фейна кулаком в живот. Пытаясь закрыться, он вскинул руку и задел ее плечо.

И в тот миг им впервые овладела магия.

Поначалу Фейн впал в восторг: он стал легче, быстрее, не чувствовал боли. Даже когда его полоснули над левым глазом, даже когда мужчина засадил ему коленом в живот. Фейн схватил грабителя за руку и вывернул ее – что-то с хрустом сломалось. Тут бы и сбежать, бросить их…