Затонувший лес - [25]

Нет, не рубец. Тавро. Фейн не сразу рассмотрел, что за рисунок образуют эти изгибы, – какой-то узел. Клеймо пленницы, собственности. Фейн закипел от гнева. О рабстве он знал не понаслышке, но даже иные – уж на что им была чужда человеческая жалость – не заклеймили его. Фейна удерживали слово и долг, однако он был уверен, что в конце концов заработает свободу и его отпустят. У него в голове не укладывалось, как человек может клеймить человека.

Услышав придушенное бульканье, Фейн снова обернулся. Мужчина оттягивал воротник рубашки, и тут до Фейна дошло, что делает Мер. Она не обманула, сказав, что магия ей нужна для выживания. Взгляд ее ожесточился, а зубы еще сильнее впились в губу.

Она убивала мужчину, однако Фейн не мог просто стоять и смотреть.

Он оказался между ними, не смея ни ударить кого-либо, ни пошевелиться. И сделал первое, что пришло в голову: подобрал с пола сапог, добытый Тревором, и запустил им в Мер.

Она отвлеклась, выпростав руку, чтобы поймать летящий в нее снаряд в отметинах зубов и собачьей слюне.

Мужчина рухнул на пол, судорожно хватая воздух. Закашлялся и обернулся к ступенькам.

– Славно, – просипел он. – Как раз вовремя…

Через секунду уже и Фейн услышал топот шагов наверху. В жилах у него с новой силой вспыхнул огонь, и сердце пустилось в галоп. Нужно было уходить, пока к этому человеку не подоспела подмога, пока не позвали стражу. Фейн свистнул, подзывая Тревора, который жадно смотрел на второй сапог, явно что-то прикидывая. Корги бросил на Фейна разочарованный взгляд.

Но выбраться из подвала они не сумели: на лестнице появились люди.

Одного из них Фейн узнал, хотя в резком свете фонаря видны были только оттопыренные уши и светлые волосы.

Ренфру стоял на лестнице, вскинув брови и скрестив на груди руки. На происходящее шпион взирал точно человек, заставший у себя в погребе крыс. То, что трое сцепились не на жизнь, а на смерть, он, похоже, не замечал, а если и замечал, то в расчет не принимал. Медленно спустившись, Ренфру прошел по льду и потянулся к бутылке на полке.

– Помнится, я просил принести красного, – обратился он к кашляющему мужчине. – А что до вас, – он посмотрел на Мер и Фейна, – то, может, не стоит нападать на других участников нашего маленького предприятия?

Мер раскраснелась, дышала бурно и неровно:

– Ренфру?

– Я же сказал войти в переднюю дверь, – попенял он.

– Надо было убедиться, что это не ловушка.

Мужчина, пунцовый теперь уже от гнева, поднялся на ноги:

– Никто не хочет объяснить мне, что происходит?

– Эмрик, – вздохнул Ренфру. – Я же предупреждал, что они придут.

– Ты не сказал, что они проникнут через винный погреб, – ответил названный Эмриком. – Я ждал, что они постучатся в дверь. А она… чуть меня не убила.

– Всего-то приморозила язык к зубам, – отмахнулась Мер. – Приятного мало, но не смертельно. Если бы я хотела тебя убить, ты бы уже стал кормом для крыс.

Эмрика перекосило от ярости.

– Нахальная паршивка… – Он шагнул в сторону девушки.

Ренфру чуть слышно цокнул языком:

– А, вижу надо вас друг другу представить. Я займусь этим, когда мы все обсохнем и, возможно, как следует подкрепимся. Эмрик, вели слугам приготовить комнаты. И, пожалуй, принести собаке рубленого мяса. – Держа бутылку, Ренфру развернулся и стал подниматься по лестнице.

Трое остались пялиться друг на друга, пыхтя от злости, которая еще витала в воздухе. Затем человек по имени Эмрик протянул руку и сказал:

– Верните.

Никто не пошевелился.

– Верните мне сапог, будьте столь любезны!

Фейн подобрал погрызенный, обмусоленный сапог и протянул скривившемуся Эмрику.

– Благодарю, – холодно произнес тот, обулся и пошел вверх по лестнице. Всякий раз, как он наступал на левую ногу, слышалось отчетливое хлюпанье.

Фейн с Мер еще некоторое время подождали на месте. Тревор потерся о ногу Фейна и тихонечко заскулил, как бы задавая вопрос.

– У него все дела так проходят? – поинтересовался Фейн.

Мер опустила голову, и волосы, упав на лицо, снова закрыли тавро.

– Ты о том, что Ренфру всех держит в неведении? Да. Хотя обычно бутылок вина не так много. – Она обернулась. – Как плечо?

– В порядке. – Фейн подумал, не должен ли поблагодарить Мер, что защитила – и его, и Тревора, но вместо этого спросил: – Ты правда приморозила ему язык к зубам?

– Да. Всегда вызывает панику. Некоторым кажется, что они не могут дышать, хотя дыхание не перекрыто. Паника делает человека уязвимым, лишает способности постоять за себя. – Ее чуть заметно передернуло. – Идем. Посмотрим, куда же мы попали.

И она стала подниматься по лестнице. Спина прямая, шагает ровно, но Фейн и без железного чутья догадался, что в ее ладони зажат нож.

Глава 8

ОТ ПЫШНОГО УБРАНСТВА СПАЛЬНИ Мер стало не по себе.

Первое, на что она обратила внимание, были занавеси: плотные, вышитые тонкой нитью, великолепного красного цвета. Стоили они наверняка больше ее комнаты в «Серпе и сапоге». Да и остальное выглядело равно богато: кровать на крепком каркасе, перины вместо соломенного матраса, стол, мягкие ковры поверх половиц. Комната дышала удобством, о каком Мер уже давно забыла.

Однако Ренфру устроил логово тут, значит, так тому и быть.