Затонувший лес - [11]

Блодейн протолкалась через толпу и ступила в круг.

Блайт из Хавн-Глауога больше походил не на человека, а на битюга. На голову выше Фейна, плечи и грудь бугрились огромными мускулами. При этом лицо у него было обезоруживающе приветливым: улыбка от уха до уха и блестящие синие глаза.

– Что это? – спросил Блайт и рассмеялся утробным смехом. – Иди-ка ты домой, девка. Тебе тут не место.

Блодейн молча подошла к молодой женщине, что записывала ставки на потертом листе пергамента. Положила перед ней кошель с монетами, развязав который женщина побледнела.

Крикун на ящике аж расцвел от возбуждения.

– Похоже, будет тот еще бой! – проорал он.

Блодейн повернулась к Блайту. Дралась она здорово, и Фейн испытал это на себе только что. Однако обветренное лицо Блайта не выражало ничего, кроме насмешки.

Ужас сковал внутренности Фейна. Он много поединков повидал, и однажды при нем боец даже умер – соперник, в обход запрета, пронес в круг нож. Но ни разу при Фейне никто, тем более тот, кого он считал другом, не выступал против громилы в три раза больше его.

Это было безумие, но Блодейн отвергала очевидное, решив, что, кроме нее, никто Блайта не остановит. Фейн восхищался ее отчаянной храбростью и в то же время негодовал – слишком хорошо знал, чем такое оборачивается.

Крикун тем временем дал отмашку.

Бой начался, и толпа завизжала. Блодейн сразу же перешла в нападение, не дожидаясь, пока Блайт атакует. Ударила низко, по коленям. Недурная стратегия: колени – уязвимые, главное – бить под верным углом; такие раны причиняют сильную боль и долго не заживают.

Однако Блайт был не просто здоровенным, но еще и быстрым. Он уклонился, и удар Блодейн пришелся в бедро. Тогда она, стиснув зубы, стала бить наемника по ребрам и в нижнюю часть живота. Несколько раз попала в цель, и Блайту пришлось закрываться предплечьем.

Блодейн повисла у него на руке и двинула коленом в бок. Раздался жуткий треск, и Фейн скривился: у Блайта было сломано ребра два – самое меньшее.

Люди по-разному воспринимают боль: одни падают, другие начинают рыдать или задыхаться. Блайт от боли только рассвирепел, сверкнув оскаленными зубами. Не зря его прозвали Волком.

Блодейн попыталась заломить ему руку за спину и поставить на колени, но Блайт легко стряхнул ее с себя.

Ударил по лицу.

Фейн вздрогнул. Кулак Блайта сломал Блодейн нос, да, похоже, и скулу: вся в крови, женщина теперь выглядела такой же жалкой, как Фейн во время своего поединка. Хотя в ее глазах по-прежнему пылал огонь.

Только ничего это не меняло.

Блодейн была бойцом, а Блайт – убийцей.

Ударом ноги он опрокинул ее на пол и, не сбавляя темпа, принялся молотить кулаками. Фейн слышал эти звуки даже сквозь гомон, глумление и похвалы зрителей, и его замутило.

Наемник явно собирался прикончить Блодейн.

И никто бы не помешал ему.

Блодейн ударила наудачу и попала противнику в глаз. Блайт отшатнулся, а она поспешила откатиться в сторону. Кашляя, приподнялась на локтях. С искаженным от боли лицом зажала бок. Что такое сломанные ребра и какую муку они причиняют, Фейн знал. Чудо, что Блодейн не осталась лежать. Испачканная в земле и крови, бледная, она смотрела на Блайта с решимостью и силой, которые в старинных сказаниях прославили бы ее как героиню.

Будь это старинное сказание, она победила бы. Хитростью отыскала брешь в защите душегуба и непременно свалила бы его, доказав, что правда и добро всегда торжествуют.

Но это было не сказание.

Блайт ударил так быстро, что Фейн едва заметил движение. Блодейн снова рухнула наземь, ахнув от боли, и уже не поднялась.

Толпа притихла, все затаили дыхание. Ждали неизбежного, последнего удара.

И он последовал бы – если бы Фейн, оттолкнув какого-то зрителя, не ступил в круг. Закрыв собой Блодейн, он пристально смотрел на Блайта.

Тот лишь мельком покосился на Фейна:

– В сторону, парень. Это не твой бой.

– Ты прав, – тихо, но твердо ответил Фейн, – и все же убить ее я тебе не дам.

Блайт наморщил лоб, изучая его. Фейн давно оставил привычку смотреться в зеркало, но знал, как выглядит: волосы и глаза черные, на щеках темнеет щетина, хотя он старался не забывать о бритье. Нос, сломанный несколько раз, верхнюю губу рассекает шрам.

Была в его лице какая-то незавершенность, будто скульптор, ваявший его, бросил работу на полдороге.

– Глаз, что ли, на эту девку положил? – ухмыльнулся Блайт и пожал плечами. – Разве можно отказать мужчине в драке?

Фейн снова облизнул губу, ощутив свежий привкус меди.

– Покинь круг, – сказал он. – И закончим.

Блайт взревел от смеха.

– Все и закончится, – посулил он и потянулся к Фейну, собираясь схватить его за рубашку.

Выбора не оставалось.

Героев не было.

Был только Фейн.

Первый раз, как он стал участвовать в подпольных боях, Фейн ударил по-настоящему.

Он вскользь задел Блайта по щеке – чиркнув костяшками кулака, – но магия уже вступила в силу.

Будто сломался сустав: лопнуло натяжение, и стало легко. Мир отодвинулся. Исчезли круг, толпа, ставки, крики, гудение железа, от которого шли мурашки по коже. Остались мускулы, кость, кровь и жилы.

Блайт попытался ударить в ответ, но Фейн легко нырнул ему под руку, схватил за другую и рванул на себя. Лишив противника равновесия, он заодно подтянул его ближе. Трижды врезал ему по сломанным ребрам – Блайт заорал так, что у Фейна заложило уши.