Затерянный мир. Отравленный пояс. Когда мир вскрикнул - [122]

В здании машинного отделения имелась пристройка, куда он и повел меня. Там на стенах висело несколько очень просторных костюмов из легчайшего индийского шелка. Следуя примеру Мэлоуна, я полностью разделся, облачился в одно из этих одеяний и обул легкие тапочки на резиновой подошве. Мэлоун переоделся раньше меня и вышел из раздевалки. Почти сразу же я услышал снаружи громкий шум какой-то потасовки, словно там одновременно передрался десяток собак; выскочив на улицу, я увидел, что мой друг катается по земле, сцепившись с чумазым рабочим, помогавшим разгружать артезианские трубы. Один отчаянно пытался что-то вырвать из рук другого, а второй ни за что не хотел это отдавать. Но Мэлоун оказался сильнее; забрав наконец этот предмет, он принялся топтать его, пока тот не разлетелся на мелкие кусочки. Только тогда я сообразил, что это был фотоаппарат. Рабочий с перепачканным лицом уныло поднялся с земли.

– Будь ты проклят, Тэд Мэлоун! – с чувством сказал он. – Это была совсем новая камера стоимостью десять гиней.

– Ничего не могу поделать, Рой. Я видел, как ты фотографировал, так что другого выхода у меня не было.

– И каким образом, черт побери, вы затесались в мой персонал?! – возмущенно спросил я, горя праведным гневом.

Этот плут только подмигнул мне и ухмыльнулся.

– Способ можно найти всегда, – ответил он. – Только не надо винить своего мастера. Его сбила с толку одежда. Я поменялся ею с вашим помощником, после чего прошел сюда.

– Как прошел, так и вылетишь, – сказал Мэлоун. – Спорить бесполезно, Рой. Был бы здесь Челленджер, он вообще спустил бы на тебя собак. Я сам побывал в твоей шкуре, поэтому поступать жестоко мне не хотелось бы; но сейчас я здесь – сторожевой пес, который может не только лаять, но и кусаться. Давай! Проваливай отсюда!

Двое рабочих с ухмылкой выдворили нашего предприимчивого посетителя со двора. Теперь широкой публике будет понятно, откуда взялась прекрасная статья на четыре колонки, называвшаяся «Сумасшедшая мечта известного ученого», с подзаголовком «Кратчайший путь в Австралию», которая появилась в «Эдвайзере» через несколько дней и чуть не довела Челленджера до инфаркта, а редактора «Эдвайзера» – до самых неприятных и опасных объяснений в его жизни. Статья представляла собой сильно приукрашенный и искаженный репортаж о приключениях Роя Перкинса, «нашего опытного военного корреспондента», и содержала такие колоритные фразы, как «этот лохматый забияка из Энмор-парка», «огороженная колючей проволокой территория, охраняемая бандой наемников с цепными псами», и, наконец: «Меня оттащили от края англо-австралийского туннеля двое головорезов, один из которых – наиболее жестокий – это человек, сменивший много профессий и в свое время известный прихлебатель из журналистской среды, а второй – зловещая фигура в странном тропическом одеянии – выдавал себя за инженера по артезианским скважинам, хотя по внешнему виду он скорее напоминал обитателя трущоб Уайтчепеля». Облив всех нас грязью, этот мошенник детально описал рельсы, ведущие в устье шахты, и зигзагообразный котлован, по которому вагончики фуникулера будут опускаться под землю. Единственным практическим неудобством, к которому привела эта вздорная статья, оказалось то, что в Саут-Даунс стало заметно больше всяких зевак и бездельников, которые сидели здесь в ожидании, пока что-нибудь произойдет. Но когда время пришло и это действительно случилось, они горько пожалели, что приехали сюда…

Мой мастер со своим лжепомощником выгрузили все мое оборудование – ловильный колокол[185], монтажную крестовину, остроконечные буры, стержни и противовес – прямо посреди двора, но Мэлоун настоял, чтобы я не обращал на это внимания, и мы как можно скорее спустились на нижний уровень. Для этого мы зашли в клеть, представляющую собой решетчатую стальную конструкцию, и в сопровождении главного инженера ринулись в земные недра. Здесь было несколько расположенных последовательно автоматических подъемников, у каждого из которых была своя станция управления, находившаяся в нише стены шахты. Двигались они с большой скоростью, и ощущения при этом скорее напоминали вертикальную езду на поезде, чем неторопливое падение, с которым у нас обычно ассоциируются английские лифты.

Поскольку клеть была решетчатой и ярко освещенной, нам были прекрасно видны пласты пород, через которые проходил туннель. Я четко различал их, пока мы пролетали мимо: сначала шли желтоватые меловые отложения, гастингские слои кофейного оттенка, а за ними – чуть более светлые ашбернхемские; далее располагались темные каменноугольные глины и, наконец, блестя в лучах электрического света, пласт за пластом показался черный как смоль сверкающий уголь, перемежавшийся полосами глины. Кое-где виднелась кирпичная кладка, но в основном стены ствола держались сами, и можно было только восхищаться тем огромным трудом и инженерным талантом, которые здесь задействованы. Ниже угольных пластов я увидел какой-то смешанный слой, напоминавший бетонную трубу, а затем мы вошли в зону обычного гранита, где кристаллики кварца блестели и переливались так, как будто темные стены усыпаны бриллиантовой пылью. Мы опускались все ниже и ниже, в глубины, куда человек ранее еще никогда не проникал. Расцветка этих древних напластований постоянно менялась и была совершенно удивительной; я никогда не забуду широкий пояс розового полевого шпата