Затерянный мир. Отравленный пояс. Когда мир вскрикнул - [123]
– Все это выглядит довольно странно, – сказал главный инженер, проводя рукой по поверхности скалы. Затем он поднес руку к свету и показал, что на ней блестит какой-то слизистый налет. – Здесь внизу все постоянно дрожит и трясется. Ума не приложу, с чем это может быть связано. Профессор, похоже, всем этим очень доволен, но я с таким никогда раньше не сталкивался.
– Должен сказать, что я, например, четко вижу, как подрагивает эта стена, – сказал Мэлоун. – В прошлый раз мы устанавливали эти поперечные балки для твоего бура, и когда я крепил опоры к стене, она буквально вздрагивала при каждом ударе. Во всем Лондоне теорию нашего старика считают полным абсурдом, но здесь, на глубине восьми миль, я бы не отвергал ее столь уж категорично.
– А если бы вы увидели, что находится под этим брезентом, сомнений у вас было бы еще меньше, – заметил инженер. – Порода здесь внизу прорезалась, словно сыр, а затем мы подошли к некой новой формации, которая не похожа ни на что в мире. «Накройте это и не прикасайтесь к нему!» – распорядился профессор. Поэтому мы, согласно его указаниям, укрыли дно брезентом и оставили все в таком виде.
– А мы все-таки не могли бы взглянуть, что там находится?
На мрачном лице главного инженера появилось испуганное выражение.
– Нарушение приказов профессора – дело нешуточное, – сказал он. – К тому же Челленджер настолько хитер, что утаить от него что-либо очень сложно. Ну да ладно, давайте заглянем и будем надеяться, что он об этом не узнает.
Барфорт развернул отражатель лампы вниз, чтобы ее свет падал на черный брезент. Затем он наклонился и, взявшись за веревку, привязанную к краю брезента, открыл небольшой участок – в пять-шесть квадратных ярдов, – находившийся под тканью поверхности.
Нам открылось совершенно необычное и пугающее зрелище. Дно состояло из какого-то сероватого материала, гладкого и блестящего, который медленно пульсировал, то вздымаясь, то оседая. Это не были какие-то четкие толчки; складывалось впечатление, что по поверхности время от времени ритмично пробегает легкая рябь. Сама поверхность была неоднородной, и под ней, словно сквозь матовое стекло, виднелись какие-то неясные белесые пятна или полости, постоянно менявшие форму и размер. Мы втроем стояли и смотрели на эту невероятную картину, словно завороженные.
– Напоминает животное с заживо содранной кожей, – благоговейным шепотом произнес Мэлоун. – Возможно, старик не так уж далек от истины с этим своим дурацким морским ежом в качестве аналогии.
– Господи! – воскликнул я. – И мне предстоит воткнуть гарпун в это существо?!
– Да, тебе будет оказана такая честь, мой мальчик, – сказал Мэлоун. – И, как это ни прискорбно, я должен буду – если не произойдет ничего непредвиденного – в этот момент находиться рядом с тобой.
– А вот меня здесь определенно не будет, – решительно заявил главный инженер. – Я категорически отказываюсь в этом участвовать, и ничто не сможет меня переубедить. А если старик будет настаивать, я просто подам в отставку. Боже мой, да вы только посмотрите на это!
Серая масса внезапно вздыбилась и приподнялась в нашу сторону, словно накатившая большая волна у стен мола. Затем она снова осела, и опять на поверхности заиграла все та же пульсирующая рябь. Барфорт опустил веревку и положил брезент на место.
– Мне все время кажется, что оно знает о нашем присутствии, – сказал он. – Иначе с чего бы ему так подниматься к нам? Думаю, что, может быть, свет оказывает на него такое воздействие.
– А какова сейчас моя задача? – спросил я. Мистер Барфорт указал на две балки, лежавшие поперек проема как раз под местом, где останавливался подъемник. Зазор между ними составлял примерно девять дюймов.
– Это была идея старика, – сказал инженер. – Мне казалось, что я бы установил их и получше, но с таким же успехом можно было бы попробовать что-то доказать взбесившемуся буйволу. Намного проще и безопаснее просто делать то, что он говорит. По его задумке вы должны использовать свой шестидюймовый бур, закрепив его каким-то образом между этими двумя опорами.
– Что ж, не думаю, что здесь возникнут какие-то трудности, – ответил я. – Поэтому я приступлю к этому прямо сегодня.
Должен сказать, что это был самый необычный опыт в моей обширной практике, несмотря на то что мне приходилось бурить скважины на всех континентах. Поскольку профессор Челленджер решительно настаивал на том, чтобы работа оборудования контролировалась дистанционно, – да и сам я теперь видел в этом немалый смысл, – мне предстояло разработать метод электрического управления, что в шахте, электрифицированной сверху донизу, было совсем несложно. Со всей возможной осторожностью мы вместе с моим мастером Питерсом спустили вниз все секции труб и состыковали их на площадке в скале. Затем мы подняли клеть самого нижнего подъемника, освободив для себя место. Предложив использовать здесь систему ударного действия, чтобы не полагаться при бурении исключительно на силу тяжести, мы установили наш противовес весом в сто фунтов и трубы с острой буровой коронкой на конце на одном тросе, пропустив его через установленный под площадкой подъемника блок. Кроме того, к противовесу был прикреплен еще один трос, другой конец которого был намотан на вал, вращаемый с помощью электродвигателя, что позволяло при необходимости приподнимать и отпускать груз. Вся эта кропотливая и сложная работа выполнялась при температуре выше, чем в тропиках. Нас не покидало чувство, что одно неловкое движение или инструмент, упавший на брезент под нами, может привести к неминуемой катастрофе. Да и вся окружающая обстановка внушала какой-то благоговейный страх. Я сам не раз видел, как по стенам пробегала дрожь, и даже чувствовал глухие толчки, когда прикасался к ним ладонями. Нужно сказать, что, подав наверх сигнал об окончании работ, мы с Питерсом без всякого сожаления покинули это место, чтобы доложить мистеру Барфорту, что профессор Челленджер может проводить свой эксперимент в любое удобное для него время.
