Затаившийся Оракул - [15]
Мэг ткнула веткой в грудь ближайшего духа. Ветка застряла. Мерцающий дым начал закручиваться по длине древесины.
— Отпусти! — предупредил я. — Не позволяй носои коснуться тебя!
Мэг отпустила ветку и отбежала в сторону.
Тем временем, Перси Джексон вступил в бой. Он размахивал своим мечом, уклоняясь от попыток духов захватить его, но все усилия были тщетными. Каждый раз, когда его меч касался носои, их тела просто растворялись в мерцающем тумане, затем разуплотнялись. Дух бросился вперёд, чтобы схватить его. Мэг подхватила с земли замороженный черный персик и кинула со всех сил в голову этого духа, отправляя его в нокаут.
— Пора делать ноги, — решила Мэг.
— Ага, — Перси отступил в нашу сторону. — Мне нравится эта идея.
Я знал, что бегство нам не поможет. Если бы было возможным убежать от духов болезней, то средневековые европейцы надели бы свои дорожные ботинки и побежали бы прочь от Чёрной Смерти. (Да, К ВАШЕМУ СВЕДЕНИЮ, Черная Смерть — это не моя вина. Я провел целое столетие, валяясь на пляжах в Кабо, а когда вернулся, обнаружил, что носои получили свободу, и теперь треть жителей континента мертвы. Боги, как же я был рассержен.)
Но сейчас я был слишком напуган, чтобы спорить. Мэг и Перси пустились в бег по фруктовому саду, и я последовал за ними. Перси указал на линию холмов где-то в миле впереди нас.
— Это западная граница лагеря. Если бы мы смогли туда добраться…
Мы пробежали мимо баков для полива в тракторе с прицепом. Обычным щелчком пальцев Перси сделал пробоину в одном из баков. Стена воды обрушилась на троих носои позади нас.
— Это было здорово, — Мэг ухмыльнулась, двигаясь вприпрыжку в своём новом зеленом платье.
— У нас всё выйдет!
Нет, подумалось мне, не выйдет.
Моя грудь заныла. Каждый вздох был рваным хрипом. Я был возмущен тем, что двое полубогов в состоянии вести беседу на ходу, сражаясь за свои жизни, в то время как я, бессмертный Аполлон, задыхался подобно выброшенной на берег рыбе.
— Мы не можем, — я сглотнул. — Они просто…
Прежде чем я закончил, три мерцающих столба дыма завихрились прямо перед нами. Два носои обрели плотные тела — у одного был персик в качестве третьего глаза, а у второго из груди торчала ветка от дерева. Третий дух…Что ж, Перси не заметил его вовремя. Он забежал прямо в дымный вихрь.
— Не дыши! — предупредил я его.
Перси закатил глаза, как будто хотел сказать «Серьезно?». Он упал на колени, царапая себе горло. Как сын Посейдона, он мог дышать под водой, но в целом задержка дыхания на неопределенное время, была довольно трудной задачей.
Мэг подобрала с поля ещё один засохший персик, но это не являлось надежной защитой от сил тьмы.
Я пытался придумать, как помочь Перси (потому что я просто горел желанием помочь), но пронзенный веткой носои нацелился на меня. Я повернулся и побежал в направлении к дереву.
Хотелось бы мне сказать, что это было частью моего плана, но, даже со всеми моими поэтическими навыками, я не мог представить ситуацию в выгодном свете. Я обнаружил себя лежащим на спине, с танцующими пятнышками перед глазами. Трупные образы чумных духов маячили надо мной.
— Какую смертельную болезнь мне наслать на великого Аполлонаааа? — забулькал дух. — Сибирскую язву? А может эбоооолу?
— Заусенцы, — предложил я, стараясь увернуться от моего мучителя. — Я живу в страхе перед заусенцами.
— Я получил ответ! — закричал дух, грубо игнорируя меня. — Давайте попробуем это!
Он растворился в дыму и накрыл меня с головой подобно мерцающему одеялу.
Глава 8
Я БЫ НЕ СКАЗАЛ, что вся жизнь пронеслась у меня перед глазами.
Хотел бы я, чтобы так и было. Тогда за эти несколько месяцев я придумал бы план побега. Но вместо этого у меня перед глазами проносились сожаления.
Несмотря на всё моё совершенство, я таки хранил в душе пару сожалений. Я помню тот день в Abbey Road Studios, когда моя зависть привела к вражде между Джоном и Полом, развалив группу The Beatles. Я вспомнил Ахиллеса, который пал на равнинах Трои, пораженный бесчестным лучником. И всё из-за моего гнева.
Я видел Гиацинта, его бронзовую кожу и чёрные кудри, сверкающие на солнце. Стоя на боковой линии поля для метания диска, он озарял меня бриллиантовой улыбкой.
— Даже ты не смог бы бросить так далеко, — дразнился он.
— Ну так смотри, — сказал я и, метнув диск, в ужасе наблюдал, как вдруг порыв ветра изменил направление снаряда и тот угодил в прекрасное лицо Гиацинта.
И, конечно, я видел и её — другую любовь всей моей жизни — её светлая кожа обратилась в древесную кору, волосы — в зелёные листья, а глаза стали древесной смолой.
Эти воспоминания принесли мне так много боли, что можно было подумать, будто я даже рад нисходящему на меня мерцающему ядовитому туману.
Всё же моё смертное тело стало бить тревогу. Я был слишком молод, чтобы умирать! Мне ещё никто не подарил мой первый поцелуй! (Да, мой божественный список бывших был заполнен людьми более красивыми, чем список приглашённых на вечеринку Ким Кардашьян, но никто из них не был для меня значим.)
Если совсем уж начистоту, то стоит, наверно, признаться еще кое в чем: все боги боятся смерти, даже тогда, когда мы не заключены в оболочку смертного.
