Застрять во времени - [13]

— Да…

Я не знала, что можно сказать, однако в голове был рой мыслей, и они хотели выплеснуться наружу. Единственная проблема, что я не понимала, что это за мысли. А еще, я вдруг, к собственному шоку осознала, что могу совершенно спокойно разговаривать с ним, без всякой возможной и невозможной преграды, которая была раньше; как–будто мы были знакомы очень много времени, а не два дня…

Он поправил очки. Люпин застыл, внимательно следя за Джеймсом; Блэк ошарашенно пялился на меня; а вот Петтигрю делал нечто среднее — испуганно переводил взгляд с меня на Джеймса и…

Ох, я что, называю его по имени?.. А, в прочем, какая разница?

— Я… я приходила за книгой, так что я, наверное, пойду… — неуверенно протянула я и подняла ладонь, в знак прощания.

Никто мне не ответил, лишь смотрели, как на чокнутую.

Я развернулась и быстро ушла, надеясь, что никто не понял, какой жар меня пробил…

Девочки уже спят, а я не могу. Смотрю в окно, сидя на подоконнике. Уснуть попросту не получается, хоть ты тресни. И я ничего поделать с этим не могла.

Было какое–то странное чувство, которое не желало уходить. Мне, почему–то, вдруг в голову залез навязчивый вопрос и не вылезал оттуда несколько часов: «Интересно, а Джеймс уже спит?».

Боже, что со мной творится? Какой–то бред. И день просто ужасный. Сначала эта чертова корзина, ругань в больничном крыле, остальные уроки, которые прошли из ряда вон плохо, а теперь еще и это…

Вдруг тишину прорезал страшный звук и я полетела с подоконника. Этот звук был храпом, который издала Лиза. Негромко выругавшись, я поднялась и уселась на кровать, в самый дальний ее угол.

Чтобы как–то отвлечься, я принялась вспоминать законы Голпалотта. Ничего толкового не выходило. Первый и второй напрочь забыла… из Третьего вспомнились последние слова «не сводится к набору его компонентов»… Какое там было начало?

Мне уже надоело, и я отвязалась от Голпалотта. Завтра будет трудный день, нужно будет выспаться…

Проходили недели, все шло обычным чередом. Ничего не изменилось, разве что после того краткого разговора в гостиной никто из нас не подавал виду, что этот разговор был вообще (вы ведь поняли, кого я имела ввиду под словом «нас»?), да и «великолепная четверка», так я ее про себя называла, стала учиться лучше. Не напрягаясь, будто в их жизни произошла некая кардинальная перемена… да и Ремус повесел. Мы держались с холодной вежливостью и предпочитали друг друга не замечать, однако мои глаза будто стали лучше видеть, а нос тоньше чувствовать. Вокруг на самом деле летало столько ароматов… а на Зельях уже совсем исчезли малейшие проблемы с зельями, правильность которых можно было определить только по запаху. Иногда я себя ловила на том, что мысленно напеваю себе что–то или то, что на моем лице играет беспричинная улыбка. Я знала, от чего обычно все это появляется, но я не понимала: в кого?

Наверное, некоторые уже поняли, о чем я. Я о влюбленности. Только я совсем не могла себя расшифровать. Ведь если рассуждать логически, я не с кем не сблизилась из мужского круга. И вообще, одернула себя я, мне сейчас не до того, чтобы забивать голову себе всякой ерундой..!

Сегодня уроки заканчивались раньше, так как замок был занят подготовкой к Хэллоуину. Раздувшие до невероятных размеров тыквы уже лежали в Большом зале, и когда я уходила, то видела, что Флитвик кружится вокруг них и что–то щебечет Джеване Кларк.

Я зашла в гостиную и опустилась на подоконник, обняв себя руками. Сегодня уроки были не очень–то утомительные, а потому я не могла понять, отчего такая жуткая усталость… Наверное, просто вымоталась за всю неделю. Было даже немного приятно осознавать, что сегодня и последующие два дня можно провести с пользой — прочитать учебники, сделать домашнюю работу у открытого окна, откуда будет веять прохладный осенний ветер и, конечно, позволить себе самой отдохнуть. Все свалилось такой горой, особенно с того момента, как я успешно разбила Маховик…

Вскоре портрет начал периодически открываться. Входили ученики, оживленно обсуждая прошедшую неделю. Я закрыла глаза, притворившись спящей. Не хотелось видеть толпы и группы, постепенно заполняющие гостиную. Не хотелось видеть ни чьих лиц, будь они грустные или радостные — не важно. Не хотелось слушать оживленную болтовню, которая могла быстро перерасти в спор, ссору или еще невесть что… Неподалеку от меня прошли спорившие Лили и Лиза (что еще раз доказывает правоту моих слов о разговорах).

— Не хочу! Не буду! — капризно кричала Лиза. — Почему ты не можешь просто мне дать ее?

— Потому что книги нужны для чтения, а не для знакомства! И вообще, почему именно эта?

— Потому что он любит изучать книги не из школьного списка. Ему нравится дополнительная литература!

— Почему ее нужно брать именно у меня? Я видела два экземпляра в библиотеке, — немного устало ответила Лили.

— Ты сама знаешь, как ОНА ко мне относится! — раздраженно тараторила Лиза.

Лили что–то рявкнула, и они отошли. Я все еще не открывала глаз. Мимо меня вечно ходили ученики, но все это вскоре прекратилось. В гостиной стихло.

Я, наверное, просидела так немало часов. Шея уже затекла. Я открыла глаза и увидела, что дневной пейзаж сменился ночным…