Заскоки Пегаса - [18]
Правило 7. Не забудьте напомнить читателю, что вы продолжаете говорить об Орле. Многие поэты пользуются для этого старым, многократно проверенным способом: упоминают летящего орла и очень, очень прозрачно намекают на название любимого города.
Правило 8. В заключение обязательно с пафосом скажите о связи прошлого и настоящего. Сделать это вовсе не так трудно, как вам кажется. Либо вы описываете оставленный гениями след (только не в буквальном смысле!). Либо вы стараетесь увидеть на Тургеневском бережку – тень Тургенева, на улице Лескова – тень Лескова и т. д. Ну, а если с фантазией совсем худо, перечислите памятники нашим писателям, даже если это уже было сделано в начале стихотворения.
Наши поэты, руководствуясь перечисленными правилами, вовсю публикуются и даже получают премии. Бесспорно, такое точное соблюдение перечисленных правил заслуживает морального и материального поощрения. Нелегкая это работа – и орловских писателей перечислить вперемешку с их героями, и орловскую флору срифмовать с орловской фауной, наиболее заметным представителем которой неизменно выступает соловей. И Орлик вспомнить, и Оку, и орла, который уже в сто двадцатый раз над городом взлетает и парит. Так что не парьтесь – пусть и у вас парит.
А теперь почитайте, какие замечательные стихи можно написать, следуя этим безотказным, как молоток, правилам.
Цвели над Окою каштаны,
Зеленой листвой шевеля.
И сердцу открылась нежданно
Орловская наша земля.
Вот берег, полог и сиренев
В сиянии солнечных стрел.
Отсюда великий Тургенев
На русскую землю глядел.
Века незаметно промчались,
Растаяли в сумрачной мгле.
Ермолов и Пушкин встречались
На славной Орловской земле.
Бродили по гулким аллеям,
Стояли над быстрой водой
И Тютчев, и Фет, и Андреев,
И Бунин, поэт молодой.
В цветенье все тех же каштанов,
Забыв о минувших годах,
Бродил здесь когда-то Русанов,
В родимых Орловских садах.
Орёл утопает в цветенье,
Не молкнут в Орле соловьи.
О, нежное яблонь смятенье
И грезы о первой любви!
В закате, печальном и сизом,
В сиреневом майском дыму
Стояли: Калитина Лиза,
Базаров, Касьян и Муму.
И чудится мне, как в тумане,
И снится мне сон о былом:
Когда-то при Грозном Иване
Кружился орёл над Орлом.
Поют соловьи спозаранку
И славят родимую Русь.
Я часто хожу на Дворянку,
Я знаю «Левшу» наизусть.
О, Пушкин, и Фет, и Тургенев….
Вы видели край мой родной!
И ваши великие тени
Навеки пребудут со мной!!!
Прочитали? Понравилось?
Ну, дорогие мои, если вам понравилось, если вы не плевались, не хохотали, не заснули от скуки и не вскочили в негодовании: «Да ведь это уже было!!! Это уже писано-переписано по сто раз!!!»… тогда… тогда вы имеете все шансы претендовать на очередную литературную премию.
Анна Попова
Поэт Семёныч
Обидно было поэту Семёнычу, ой, как обидно. И горька была эта обида, и неотвязчива, и что-то было в ней такое неправильное, как осадок на дне бутылки, недопитой во вчерашнем застолье.
Вроде и народным недавно назвали – прямо от сохи. Вроде и в антологии местного значения напечатали (а тут уже и до классиков недалеко). Вроде и премии сердобольная администрация регулярно подкидывает. Ан нет, гложет позор мелочных обид чуткое сердце поэта.
Дошла до нашего Семёныча эпиграмма. Долго шла, окольными путями, и настигла-таки адресата. «Из молодёжи кто-то. С нашего литературного клуба. Учи их, пестуй, и на тебе, – обреченно думал Семёныч. – Нет бы сказали: «Спасибо, Иннокентий Семёныч, ценим, чтим и читаем ваше творчество». А они, пакостники, утверждают: мол, знаменитый Иннокентий Семёныч пишет, как же там… «про любовь к природе да про хрен в огороде»!
Ну и про любовь, ну и к природе. А как же не любить-то её? Как не любить нашу губернию славную, полями-лесами богатую, край наш, вскормивший… вспоивший… тьфу, опять забыл цитату. Я вон каждый отпуск в родной деревне провожу. Чем всю жизнь и гордился. Не нужны мне Мадриды-Парижи, башни Эйфелевы, Пизанские и эти, как их, Вавилонские, что ль?
Ну и хрен в огороде, свой, между прочим, без нитратов, на родной дачке вскормленный, навозом удобренный. Да такого хрена в Амстердаме не купишь!
Писал Семёныч честно. Всё, что видел, слышал в родной деревне, – добросовестно рифмовал и на бумагу переносил. Его ли, в самом деле, вина, что великой Малой Родиной мировая литература не ограничивается…
«Эх, позвоню-ка я Петровичу, другу ситному, – подумал поэт. – Душевный человек наш Петрович. Завсегда поможет ценным советом. Скажет: «Беги, Семёныч, до ларька, враз полегчает». Настоящий друг!».
А Петрович был тоже, разумеется, почти классиком и тоже народным поэтом. И премии от сердобольной администрации получал примерно с такой же регулярностью.
И вот… Сидят два народных поэта, без пяти минут классики, в руках по вилке, на столе бутылки – то ли виски, а то ли горилки, и глаза уже на затылке.
– Слышь, Петрович! На последнем-то собрании что было! Пацан стихи читал. Про войну. А сам в армии не был, ну, сопляк ещё семнадцатилетний. Да он же эту войну только по телевизору видел – а туда же! Фан-та-зёры сплошные.
– Да ладно, Семёныч. Вон девушка новенькая пришла. Сидела бы лучше дома. Стих читала про эту, фею – не фею. Из мифологии, кажется. Ну, я эту девицу сразу так – от души, по-русски, с размахом отчихвостил. Небось, мифологию свою сразу позабыла.
История не имеет сослагательного наклонения. Эту фразу капитан третьего ранга в запасе Годунов, историк-любитель, слышит так же часто, как и слова о том, что его родной город Орел осенью 1941 года сдали без боя, открыв гитлеровцам прямой путь на Москву. В поисках правды Годунов погружается в книги и архивы, пока однажды неведомая сила не выталкивает его в прошлое, предоставив возможность стать очевидцем этих событий. И не только очевидцем, но и участником. Иначе зачем появилось бы у моряка-подводника удостоверение старшего майора госбезопасности? Не для того ли, чтобы он мог заново отыграть битву на орловском рубеже, повлиять на ход величайшей из войн XX века и вместе с тем изменить свою личную судьбу?
«Счастлива рожденная среди Высших!» – эту фразу благородная Вирита де Эльтран слышала десятки раз. И верила в истинность этих слов, пока судьба не поставила ее перед выбором. У ее слуги Эрна не было ничего собственного, кроме верности, даже имя ему придумала госпожа. И он думал, что это справедливо, пока судьба не дала ему возможность выбора. Смогут ли они выбрать правильно? К добру или к худу?
Эти повести объединяет то, что их герои – наши современники: школьный учитель истории Палыч и его дочь Любка («Жестяной самолетик», «Любкины сказки»), физик и лирик команданте де Ла Варгас и студентка Лиска («Авангардисты»). У них те же печали и те же радости, что у большинства наших сограждан, перешагнувших рубеж веков. Они способны влипнуть в историю, обычную или необычайную, просто шагнув за порог своего дома. Но они никогда не унывают и, верится, найдут выход как из сложной ситуации, так и из скучной рутины.
Девушки гадают на суженых и грезят о любви, обязательно необыкновенной. Да и юноши не чуждаются романтических переживаний. И так – из века в век, во все времена. Что же обретают в итоге? – кто большое, светлое и взаимное чувство, кто – печали и разочарования, кто – семейные радости и проблемы. Возвышенные мечты воплощаются в обыкновенную земную любовь. Или правы юные: любовь никогда не бывает обыкновенной?
Автор ничего не придумывает, он описывает ту реальность, которая окружает каждого из нас. Его взгляд по-журналистски пристален, но это прозаические произведения. Есть характеры, есть судьбы, есть явления. Сквозная тема настоящего сборника рассказов – поиск смысла человеческого существования в современном мире, беспокойство и тревога за происходящее в душе.
Автор книги – полковник Советской армии в отставке, танкист-испытатель, аналитик, начальник отдела Научно-исследовательского института военно-технической информации (ЦИВТИ). Часть рассказов основана на реальных событиях периода работы автора испытателем на танковом полигоне. Часть рассказов – просто семейные истории.
Откуда мы здесь? Как не потерять самое дорогое? Зачем тебе память? Кто ты? Сборник художественных рассказов, антиутопий, миниатюр и философских задач разделен на две части. Одна с рассказами, которые заставят Вас обратить внимание на важные вещи в жизни, о которых мы часто забываем в повседневности будней, задуматься над проживаемой жизнью и взглянуть на жизнь с другой точки зрения. Другая часть наполнит настроением. Это рассказы с особой атмосферой и вкусом.
«Она долго лечилась. Очень долго. Куда только ни ездила: и на орошение, и к источникам. Ничего не помогало. Да она весь город перепахала в поисках хороших и умных врачей. Те лишь руками разводили: мол, вся надежда на бога. А бога в то время и не было вовсе. Точнее, был, конечно, но его официально не признавали. А она лечилась и верила. Верила и лечилась. Подолгу лежала в гинекологических отделениях. И так привыкла, что каждую больницу стала считать вторым домом. В больнице можно было отлежаться и подумать. Она всегда думала только о ребенке.
«…Едва Лариса стала засыпать, как затрещали в разных комнатах будильники, завставали девчонки, зашуршали в шкафу полиэтиленами и застучали посудами. И, конечно, каждая лично подошла и спросила, собирается ли Лариса в школу. Начиная с третьего раза ей уже хотелось ругаться, но она воздерживалась. Ей было слишком хорошо, у неё как раз началась первая стадия всякого праздника – высыпание. К тому же в Рождество ругаться нехорошо. Конечно, строго говоря, не было никакого Рождества, а наступал Новый год, да и то завтра, но это детали…».