Заскоки Пегаса - [16]
Сражённый в самое сердце и раненный в самолюбие писатель едва не пал в пучину страданий, удержавшись за хрупкую, как молодой побег кустарника, мысль: у большинства тех, чьи имена так почтительно и бережно сохранила история литературы, были прекрасные и в высшей степени драматические истории любви к женщинам, с коими их разделяла сама судьба… О, да, сама судьба послала ему Милочку!
Мысль пришла за завтраком, и сразу ощутилось, отозвалось трепетом в животе, сколь она притягательна. К обеду она стала всепоглощающей. А за полдником живой классик не удержался и поделился ею с г-жой N.
– Ну, это уж слишком! – разозлилась супруга, мгновенно превращаясь в самую обычную сварливую жену.
И вместо неторопливой, приятной для слуха и души беседы о фабуле и о системе образов получился некрасивый, шумный, дурно пахнущий семейный скандал со слезами и с подгоревшей картошкой, предназначавшейся на ужин.
Двери дома N затворились для Милочки навсегда.
Писатель смирился с потерей, страсти улеглись, г-жа N беспечально, не сказать беспечно, читала историю о том, как немолодой, но всё еще очень перспективный композитор (она вместе с мужем выбирала из трех вариантов, предлагались ещё художник и актёр) влюбился в студентку консерватории, которая приходила к нему переписывать набело ноты, и она стала его музой, и… Чем все закончится, не знал никто. Впрочем, если уж признаваться, издатели в поле зрения не мельтешили, то есть можно было не торопиться и работать над словом медленно, со вкусом, не забывая напоминать друзьям, что сейчас, именно сейчас создается лучшее из написанного за долгие годы плодотворной литературной деятельности.
Редактор-недруг вдруг отбыл в Москву, да не просто так, а по приглашению в столичное издание, и этим самым ещё раз доказал, что человек он, прямо скажем, прескверный.
А через несколько лет неожиданно объявилась Милочка. Нет, не пришла с тоской в глазах по знакомому адресу. И даже не встретилась случайно на улице. Нет…
N увидел её фотопортрет в газете… потом ещё в одной… а в третьей – и вовсе статью на целый разворот. Милочку, «стремительно взошедшую на литературный Олимп» (дословная цитата; когда ж эти публицисты отучатся говорить банальности?!) восхваляли все, кому не лень; её визит на малую родину казалось, был событием космического масштаба. Вчера состоялась презентация её пятнадцатой книги, на этот раз о любви пожилого художника к юной натурщице… плагиаторша несчастная!
N качал головой и страдальчески морщился: такая одарённая была девочка – и какая судьба! Не позавидуешь! Вышла замуж за этого прохиндея, этого выскочку, готового на всё ради места в московском издании! Строчит романчики для чтения в метро! Ведь невозможно, право, работать над словом с такой чудовищной скоростью! А ведь могла бы…
Он пенял, и сетовал, и вздыхал… и старательно следил за публикациями той, которую когда-то – кажется, совсем ещё недавно – звал Милочкой. «Она, конечно, небесталанна, – говорил он друзьям, – однако же писать на потребу… в то время как истинная литература…» – и снова тяжко вздыхал, не закончив мысли.
А ещё через пару лет в одной центральной газете, очень низкопробной, но очень популярной, появилось интервью с Милочкой, в котором, в ответ на дежурный вопрос корреспондента о том, что же побудило заняться литературным творчеством, она намекнула на пережитый в юности бурный роман с неким человеком, имени которого не назовет, ибо, во-первых, оно слишком известно, а во-вторых, эти события оставили слишком уж глубокий след в её ранимом сердце. N не раз и не два процитировал сие в дружеском кругу, не забывая ворчливо присовокупить: «Туману нагоняет, пиарится! Без пиара такие, как она, просто исчезают, испаряются, и уже завтра о них никто не вспоминает. Но мы же с вами понимаем, что истинная литература…» – и многозначительно замолкал. Храня в тайне драгоценную уверенность, что все понимают, кто он – тот человек, по которому до сих пор безнадежно страдает знаменитая на всю страну писательница.
Анна Попова
История выкладки вампирского романа на Литсайт
…Вот задвину сказку в лицах про вампира и девицу, как изящный кровопийца зубки-слюнки распустил! – чтоб от страсти той размякли, словно макароны «Макфа», Бертрис Смол и Джудит Макнот вместе с Даниэлой Стил…
Мой вампир весьма фактурен, и скульптурен, и культурен, и фигурен, и гламурен, острозуб и чернобров, с алым отсветом глазищи за версту девиц разыщут! Не в постель, так сразу в пищу – потребляет будь здоров…
А ГГ… ну просто душка, не какая-то соплюшка, а красотка, мэрисьюшка! «Будет сага «пра любофф», будет страсть… – шептала муза, – будут роковые узы, чтобы с первого укуса до осиновых гробов…»
Было здорово в начале, все девчонки-форумчане по-олбански затрещали:
1. > «аффтар жжот, пеши исчо!»
2. > «твой вампирчик просто дусик, мусик, пусик и лапусик!»
3. > «аффтар, проду! аффтар, плюсег!»
4. > «гранд респект, глава – зачот!»
5. > William пишет: «Дева эта – жертва подлого навета, в монастырь, базара нету! И туда ж её родню! Лучше так, чем страсти эти при вампирьем этикете, где девица на банкете – гвоздь банкетного меню…»
История не имеет сослагательного наклонения. Эту фразу капитан третьего ранга в запасе Годунов, историк-любитель, слышит так же часто, как и слова о том, что его родной город Орел осенью 1941 года сдали без боя, открыв гитлеровцам прямой путь на Москву. В поисках правды Годунов погружается в книги и архивы, пока однажды неведомая сила не выталкивает его в прошлое, предоставив возможность стать очевидцем этих событий. И не только очевидцем, но и участником. Иначе зачем появилось бы у моряка-подводника удостоверение старшего майора госбезопасности? Не для того ли, чтобы он мог заново отыграть битву на орловском рубеже, повлиять на ход величайшей из войн XX века и вместе с тем изменить свою личную судьбу?
«Счастлива рожденная среди Высших!» – эту фразу благородная Вирита де Эльтран слышала десятки раз. И верила в истинность этих слов, пока судьба не поставила ее перед выбором. У ее слуги Эрна не было ничего собственного, кроме верности, даже имя ему придумала госпожа. И он думал, что это справедливо, пока судьба не дала ему возможность выбора. Смогут ли они выбрать правильно? К добру или к худу?
Эти повести объединяет то, что их герои – наши современники: школьный учитель истории Палыч и его дочь Любка («Жестяной самолетик», «Любкины сказки»), физик и лирик команданте де Ла Варгас и студентка Лиска («Авангардисты»). У них те же печали и те же радости, что у большинства наших сограждан, перешагнувших рубеж веков. Они способны влипнуть в историю, обычную или необычайную, просто шагнув за порог своего дома. Но они никогда не унывают и, верится, найдут выход как из сложной ситуации, так и из скучной рутины.
Девушки гадают на суженых и грезят о любви, обязательно необыкновенной. Да и юноши не чуждаются романтических переживаний. И так – из века в век, во все времена. Что же обретают в итоге? – кто большое, светлое и взаимное чувство, кто – печали и разочарования, кто – семейные радости и проблемы. Возвышенные мечты воплощаются в обыкновенную земную любовь. Или правы юные: любовь никогда не бывает обыкновенной?
Автор ничего не придумывает, он описывает ту реальность, которая окружает каждого из нас. Его взгляд по-журналистски пристален, но это прозаические произведения. Есть характеры, есть судьбы, есть явления. Сквозная тема настоящего сборника рассказов – поиск смысла человеческого существования в современном мире, беспокойство и тревога за происходящее в душе.
Автор книги – полковник Советской армии в отставке, танкист-испытатель, аналитик, начальник отдела Научно-исследовательского института военно-технической информации (ЦИВТИ). Часть рассказов основана на реальных событиях периода работы автора испытателем на танковом полигоне. Часть рассказов – просто семейные истории.
Откуда мы здесь? Как не потерять самое дорогое? Зачем тебе память? Кто ты? Сборник художественных рассказов, антиутопий, миниатюр и философских задач разделен на две части. Одна с рассказами, которые заставят Вас обратить внимание на важные вещи в жизни, о которых мы часто забываем в повседневности будней, задуматься над проживаемой жизнью и взглянуть на жизнь с другой точки зрения. Другая часть наполнит настроением. Это рассказы с особой атмосферой и вкусом.
«Она долго лечилась. Очень долго. Куда только ни ездила: и на орошение, и к источникам. Ничего не помогало. Да она весь город перепахала в поисках хороших и умных врачей. Те лишь руками разводили: мол, вся надежда на бога. А бога в то время и не было вовсе. Точнее, был, конечно, но его официально не признавали. А она лечилась и верила. Верила и лечилась. Подолгу лежала в гинекологических отделениях. И так привыкла, что каждую больницу стала считать вторым домом. В больнице можно было отлежаться и подумать. Она всегда думала только о ребенке.
«…Едва Лариса стала засыпать, как затрещали в разных комнатах будильники, завставали девчонки, зашуршали в шкафу полиэтиленами и застучали посудами. И, конечно, каждая лично подошла и спросила, собирается ли Лариса в школу. Начиная с третьего раза ей уже хотелось ругаться, но она воздерживалась. Ей было слишком хорошо, у неё как раз началась первая стадия всякого праздника – высыпание. К тому же в Рождество ругаться нехорошо. Конечно, строго говоря, не было никакого Рождества, а наступал Новый год, да и то завтра, но это детали…».