Защитник 80-го уровня - [63]

Листаю материалы дела: вот фотография пачки новых сторублевых купюр общей суммой в 50 тыс. с указанием, что ее толщина составляет 8 сантиметров; вот следующая фотография коробки с чайным сервизом и его содержимого: чайничка и шести пиал. Далее должен последовать протокол следственного эксперимента, демонстрирующего, что пачка денег влезает в сервизную коробку. Что такое – нет протокола?!

Повторно пересматриваю весь том следственного производства: протокол отсутствует. Зато обращаю внимание на одну деталь в последнем допросе обвиняемого: его содержание идентично предыдущему. За единственным исключением: Худайбердыев сообщает, что, вкладывая пачку денег в коробку, разделил ее на две части. Пронзает мысль: следственный эксперимент в действительности де-факто проводился, но показал, что даже разделенная пачка в коробку не помещается. Поэтому его протокол и не отражен в материалах дела.

Связался с родственниками подзащитного, попросил доставить мне коробку со злополучным сервизом. Нашли, привезли. Вскрыл: коробка забита содержимым, что называется, под завязку.

Нарезал стопку бумаги величиной со сторублевую купюру и толщиной 8 сантиметров. Поэкспериментировал: не влезает ни целая, ни разделенная – картонная упаковка не закрывается, встает домиком и в качестве подарка, тем более высокому гостю, явно непригодна.

Выходим в процесс. Подсудимый вину свою отрицает; прежние признания объясняет давлением следствия, говорит, что несколько раз менял показания об обстоятельствах дачи взятки специально, чтобы стала ясной абсурдность обвинения.

Привезенный из колонии Чурбанов также изменил свои прежние показания и категорически отрицал не только получение взятки, но и саму описанную в обвинительном акте встречу с Худайбердыевым.

Процесс подошел к концу, и я окончательно утвердился во мнении, что просить провести в судебном заседании следственный эксперимент непродуктивно – отказ неизбежен. Не станет судебная коллегия при наличии обвинительного приговора в отношении Чурбанова возвращать дело на доследование. Потому выплеснулся «по полной» в защитительной речи: указал на то, что определенно шла подготовка к следственному эксперименту, а в деле нет его протокола, поскольку «примерка» не подтверждала «сервизную» взятку. И вот здесь я учинил перформанс: вынул из-под стола коробку с сервизом, поставил на стол и сообщил, что провел эксперимент взамен следствия и убедился – деньги не влезают. Получил замечание.

Ожидаемо Худайбердыев по преюдиции был осужден за дачу взятки Чурбанову к семи годам лишения свободы. Аргументы защиты были услышаны в 1992 г., после распада Советского Союза, Верховным судом Республики Узбекистан, куда я обратился с надзорной жалобой. Худайбердыев был полностью реабилитирован в даче взятки Чурбанову. А тот еще полтора года отбывал наказание за получение взятки от Худайбердыева. Чудны дела твои, отечественное правосудие!

Так что адвокатам надо помнить: судебным доказательством является не только наличие каких-либо фактических обстоятельств, но и их отсутствие, когда они исходя из конструкции обвинения обязательно должны в деле быть.

Лучше плохой судья и хороший приговор, чем хороший судья и плохой приговор

Судебный процесс секретаря ЦК Компартии Узбекистана Рано Абдуллаевой состоялся в январе 1990 г. Полным ходом шел откат «узбекского дела»: незавершенные расследования прекращались, арестованные из-под стражи освобождались, для Гдляна и Иванова ореол неустрашимых борцов с коррупцией сменился обвинениями в нарушении социалистической законности.

Оправданию Абдуллаевой решили придать публичность, и с этой целью дело с полностью разрушенными обвинительными доказательствами передали в суд. В судебном заседании прокурор отказался от обвинения.

Защищал подсудимую Юрий Иванов – один из, по моему мнению, наиболее даровитых адвокатов своего более молодого поколения 40-летних, но грешивший повышенной эмоциональностью. Впоследствии он очень умело провел защиту центральной фигуры процесса ГКЧП – председателя КГБ СССР В. Крючкова, а широко известен стал позже, на политическом поприще как депутат Государственной думы трех созывов от Коммунистической партии Российской Федерации.

Полный отказ прокурора от обвинения всегда был явлением редким, думаю, случался не каждый год во всей стране. Но главное – в советском неоинквизиционном (розыскном) процессе он не был обязательным для суда. Закон наделял последнего правом даже при отказной позиции прокурора вынести обвинительный приговор.

Иванов человек был умный и, конечно, сообразил, что оправдание Абдуллаевой предрешено партийными верхами. И все же основания занервничать у него появились: адвокат готовился в защитительной речи устроить разгром несостоятельного обвинения, а преподнесенный ему сюрприз вынуждал согласиться с прокурором, отбирал все лавры победы.

Но больше защитника «дергалась» председательствующая судья. Причем с самого начала процесса, поскольку получила установку постановить оправдательный приговор. Сценарий судебного разбирательства отрабатывался, и установка давалась прокурору и судье, скорее всего, совместно в одном кабинете административного отдела ЦК КПСС.