Защитник 80-го уровня - [65]

Обо всем этом я узнал от защитника Исмаилова – уважаемого в сообществе ветерана адвокатуры Владимира Фомичева. Он позвонил мне в перерыве процесса. А объявить этот перерыв попросил поддерживавший обвинение первый заместитель Прокурора СССР Николай Баженов. Фомичев, вооружив меня этими сведениями, так объяснил свой звонок. Баженов зазвал его в комнату прокуроров – государственных обвинителей и предложил ультимативную сделку: если Исмаилов вернется к своим показаниям на предварительном следствии, он, Баженов, не станет просить суд с учетом раскаяния подсудимого приговаривать его к расстрелу; в противном случае будет настаивать на смертной казни.

– Вы длительное время работали в Институте Прокуратуры СССР, возможно, знаете Баженова, что это за человек, как считаете, можно ли ему доверять? – завершил свое повествование Фомичев.

Я сразу понял, в каком волнении пребывает коллега. Вторая половина 1987 г. – разгар «узбекского дела». Никаким откатом даже не пахнет. В январе этого года расстрелян министр хлопкоочистительной промышленности Узбекской ССР Усманов. Несколько месяцев назад приговорен к смертной казни директор Михайловской «ватной» фабрики Кушнаренко за неоднократное получение взяток «всего» на 22 тыс. руб.

Есть и дополнительный квалифицирующий признак: в отличие от Кушнаренко Исмаилов – должностное лицо, занимающее особо ответственное положение. А в том, что суд по трем эпизодам постановит обвинительный приговор на основе показаний взяткодателей, расценив отрицание подсудимым своей вины как попытку уйти от ответственности, сомневаться не приходилось.

Высказываю свое мнение: угрозу расстрельного приговора рассматриваю как реальную. Десятикратное увеличение размера взяток, с одной стороны, ее повышает, с другой стороны, при признании вины появляется смягчающее обстоятельство, которое суд обычно учитывает. С Баженовым не знаком, но за сволочь его в прокуратуре вроде не считали. В общем, вам, Владимир Андреевич, не позавидуешь. Не буду брать на себя ответственность, но склоняюсь к тому, что обещание выполнит. Вы оба фронтовики – совесть не даст обмануть собрата по оружию.

Вечером звоню на квартиру Фомичева. Поднимает трубку жена – тоже известный адвокат: Володя не может подойти – сердечный приступ, вызвала скорую помощь. Доносится мужской голос: «Скажи, что 13 лет».

Выяснилось: Исмаилов вернулся к прежним показаниям; Баженов просил дать 15 лет; суд назначил 13; Фомичев заработал инфаркт и слег в больницу.

У английских адвокатов есть афоризм: «Защищая, адвокат, помни: повесят не тебя». Не следует обвинять британских коллег в бессердечии и цинизме – афоризмы, как правило, односторонни и гротескны. Мысль ясна: адвокат – не подельник, он профессиональный защитник и должен подавлять эмоции, действовать с холодной головой. Но как не переживать, когда от твоего совета зависят судьба человека, его свобода и даже жизнь. Сердце рвется. Хорошо все же, что в России отменена смертная казнь.

Драма «узбекского дела»: убежденность не заменит доказанности

Четырехлетнее погружение в «узбекское дело» вынуждает меня дать оценку его метаморфозам – эффектному началу, бравурному развертыванию и бесславному концу с обличениями вчерашних героев-следователей в нарушениях социалистической законности.

Вообще-то полярных суждений на сей счет хватает. Гдлян, Иванов и их сторонники объясняют свертывание дела тем, что следственная группа вышла на взяточников в Москве. И тому есть подтверждения; действительно, в январе 1989 г. был арестован заведующий сектором Отдела оргработы ЦК КПСС Смирнов, дело в отношении которого затем поспешно прекратили с неубедительной формулировкой: взятки были признаны «ценными подарками», а также получены данные о деньгах и ценностях, переданных высокопоставленным сотрудникам двух союзных министерств. Гдляну и Иванову ставили в вину то, что они ударились в популизм, нагнетали страсти вокруг дела, постоянно апеллируя к общественному мнению. Генеральный прокурор СССР А.Я. Сухарев, с которым Гдлян вступил в конфронтацию на Съезде народных депутатов СССР, обвинил руководителей следственной группы в незаконных методах расследования. При этом опирался на заключение комиссии, созданной Президиумом Верховного Совета СССР, куда входили известные юристы и руководители правоохранительных ведомств. Но другая комиссия, сформированная самим Съездом, пришла к более мягким и компромиссным выводам: признали, что следственная группа проделала в Узбекистане большую работу по разоблачению коррупции, но зафиксировала и «определенные нарушения законности». В конечном итоге сессия Верховного Совета отказала Прокуратуре СССР в снятии неприкосновенности с Гдляна и Иванова (они к этому времени уже стали депутатами), осудила действия самой Прокуратуры и дала согласие на увольнение оппозиционных следователей, поскольку те последние месяцы отказывались подчиняться руководству Прокуратуры и на службу не выходили.

Постараюсь подойти к проблеме чисто юридически, опираясь на достоверно установленные факты и отбрасывая то, что не просто не подтверждается, но и противоречит правде.