Защитник 80-го уровня - [20]

Первое – серьезность обвинения. Чем оно серьезнее, тем больше вероятность, что общество может быть неправильно информировано. И тем больший ущерб может быть причинен гражданину, если обвинение не соответствует действительности. Второе – суть информации и вопрос, насколько она представляет действительный общественный интерес. Если такого интереса нет, то публикацию можно считать личными нападками. О чем идет речь? Скажем, публикуются сведения о болезни человека. Когда речь идет о высокопоставленном чиновнике, его заболевание в принципе представляет общественный интерес, потому что люди будут оценивать, может ли он исполнять свои функции при том или ином диагнозе. Но болезнь, скажем, какого-нибудь клерка – сугубо частное дело.

Дальше – источник информации. Некоторые информаторы не имеют прямого знания происходящего, кто-то из них преследует свои цели, получает деньги или другую выгоду. Суд должен изучить источники: что представляют собой информаторы, документы и т. д. Пытался ли журналист связаться с тем субъектом, которого он критикует, и если нет, то его поведение упречно, а если он пытался и человек уклонился от контакта, то публикация должна оцениваться несколько иначе.

Следующий вопрос – срочность. Новости – товар скоропортящийся. Если информация действительно представляет общественный интерес и надо, чтобы общественность ее получила, то у журналиста просто нет времени на то, чтобы досконально изучить вопрос. Необходимо учитывать попытку получения комментария от истца и наконец обстоятельства публикации, включая время.

«Таймс» не удалось защититься с помощью прецедента Рейнолдса, поскольку суд не согласился с газетой, что все эти требования были выполнены. Но если бы периодическое издание им следовало, в иске российскому бизнесмену суд отказал бы.

Сейчас Пленум Верховного суда РФ по примеру Европейского суда, пусть пока еще робко, упоминает в своем постановлении такого рода параметры.

Прежде всего вводится понятие публичной фигуры. Публичная фигура – это человек, который в силу своей деятельности отдает себя на суд общества. В первую очередь это депутаты, министры, деятели шоу-бизнеса, спорта. Они должны более терпимо относиться к критике, чем остальные граждане. Это не означает, что они вообще не защищены от ложных обвинений, но степень защиты публичного политика по сравнению с частным лицом понижается. У нас же ситуация до последнего времени была прямо противоположная: с повышением статуса растут взыскиваемые суммы, что противоречит международному стандарту такого рода дел.

Следующий момент – опять же срочность информации, попытки журналистов ее проверить. То есть при назначении компенсации морального вреда в обязательном порядке должны учитываться обстоятельства, которые свидетельствуют либо о вине журналистов и указывают на то, что это «заказуха», либо о том, что это было добросовестное заблуждение.

Принцип свободы массовой информации и право граждан получать информацию – основополагающие. По этой причине сформулировано еще одно требование. Компенсация морального вреда не должна быть очень большой, иначе наступает так называемый замораживающий эффект: слишком крупные суммы заставляют журналистов отказываться от разработки действительно острых тем. Это важно, потому что ошибки здесь возможны и неизбежны. Представляется, что нужно двигаться дальше и решать проблему кардинально, как в Соединенных Штатах Америки. Там есть первая поправка к Конституции – Билль о правах, где написано, что конгресс не имеет права издавать законы, ограничивающие свободу слова. Все. Поэтому, для того чтобы иск о защите репутации был удовлетворен, необходимо доказать злой умысел. Не просто заблуждение, а то, что при публикации определенных сведений преследовалась изначальная цель – опорочить лицо. У нас это считается уголовно наказуемым деянием, клеветой. Но вообще дела о клевете и оскорблении в значительной части государств уже переведены в гражданско-правовую плоскость. Недавно это сделала Украина.

Вероятность злоупотреблений при оценочных составах правонарушений возрастает. В конкретных делах разграничение описательных и оценочных суждений представляет большую сложность. Значение слов зависит от лингвистического и более общего, социального контекста. В одном контексте, к примеру, прилагательные «некомпетентный» и «ненадежный» будут оценками, в другом – накрепко привязаны к фактам и потребуют доказанности. В обоснование коснусь двух уголовных статей об ответственности за разжигание межнациональной, религиозной, социальной, классовой розни и о порнографии. Это норма оценочная. Надо ли вводить такую «экстремистскую» статью? Могу высказать свое мнение. Подобная норма невозможна в Соединенных Штатах Америки. Там караются только прямой призыв к насилию и, соответственно, действие, представляющее непосредственную угрозу. В Европе не так, и, в общем, здесь я должен сказать, что старушка Европа и Россия имеют право на существование такой нормы. Америка никогда не знала национальных или политических конфликтов. Расовая проблема – это совсем другое. Что касается Европы, то национальные и политические конфликты сотрясали ее на протяжении всей истории и сопровождались кровавыми событиями. Но применять эту норму надо, не толкуя понятие «экстремизм» расширительно.