Защитник 80-го уровня - [21]

Это, кстати, относится и к обвинению в распространении порнографии. Два примера. В 1996 г. мне довелось защищать Валерию Новодворскую. Она привлекалась к уголовной ответственности за разжигание ненависти к русскому народу, будучи, между прочим, сама русской.

Ситуация следующая: выборы 1995 г. в Государственную думу; избиратели голосуют не за Е. Гайдара и А. Чубайса, а за В. Жириновского и Г. Зюганова. Валерия Ильинична, последовательный либерал, возмущенная такими итогами избирательной комиссии, пишет статью (а перо у нее блестящее). За одно название статьи, я полагаю, ей надо было дать премию: «Не отдадим наше право налево!». А текст, за который ее привлекли к уголовной ответственности и даже посадили на скамью подсудимых, такой: «Нас создал Иван Грозный по своему образу и подобию. Как он запряг, так мы и поехали. Иван был псих, но не в медицинском, а в социальном смысле. Периоды кровавых казней, диких загулов сменялись у него столь же длительными периодами депрессии и упадка. Он создал нас с маятником маниакально-депрессивного психоза внутри. А лет через 100 это стало доминирующей чертой национального характера».

Мы, слава Богу, отбились. Моя речь была опубликована – я припомнил всех, кого мог: П. Чаадаева, М. Лермонтова, И. Тургенева, Н. Некрасова и, конечно, А. Пушкина:

Паситесь, мирные народы!

Вас не разбудит чести клич.

К чему стадам дары свободы?

Их должно резать или стричь.

Но сам факт: попытка сделать уголовным художественное слово, ведь приведенный текст – это даже не публицистика, а литература.

Еще в более яркой форме я столкнулся с такого рода злоупотреблением три года назад. Участники известного движения «Наши» (тогда оно носило название «Идущие вместе») совершали ритуальное действо: сжигали книги Владимира Сорокина. У него, кстати, два последних произведения – «День опричника» и «Сахарный кремль» – просто великолепная литература, остроумная, едкая сатирическая антиутопия. До этого Сорокин написал фантастическую повесть «Голубое сало». Действующие лица – клоны И. Сталина, Л. Берии, Н. Хрущева, Л. Брежнева и других политиков прошлого. В одном из сюжетов описано виртуальное совокупление Сталина и Хрущева. «Нашисты» добились возбуждения уголовного дела о порнографии. Я сказал Владимиру Георгиевичу, что литераторы не обязаны давать никаких объяснений. Невозможно растолковать, почему в воображении писателя возник тот или иной художественный образ.

По поводу книги Сорокина я дал интервью и обратил внимание на то, что общепринятого определения порнографии не существует, но если уж за нее привлекать, то ее общественная опасность, видимо, в том, что люди, посмотрев и прочитав что-то, неудержимо начинают стремиться выбежать на улицу и сотворить там что-нибудь непристойное с первым попавшимся субъектом. Но на какие подвиги может позвать описание совокупления клонов Сталина и Хрущева? По-моему, наоборот, может отбить всякую охоту заниматься сексом. Вы смеетесь, но это реальные уголовные дела! Некоторые из них доходят до суда, – как с Новодворской, некоторые прекращены на следствии – как с Сорокиным.

Это очень проблемные нормы. Поэтому Европейский суд ориентирует судебную практику и законодательство на то, чтобы вмешательство в свободу слова, самовыражения, творчества, свободу массовой информации было минимальным.

В то же время известно, что мало осталось не прикупленных перьев, что ложь и клевета широким потоком выплескиваются на страницы наших изданий. Что же делать? Я уже сказал, что при рассмотрении подобных дел надо внимательнейшим образом исследовать все характеристики публикаций. Если вы ознакомитесь с решениями Европейского суда по жалобам на нарушение ст. 10 Конвенции о защите прав человека, то поразитесь тщательному социолингвистическому анализу спорных публикаций. В конечном счете делается вывод, имело ли место вмешательство в свободу СМИ, в свободу журналиста получать и распространять информацию либо журналист злоупотребил своими правами.

А как у нас? Реформы 1990-х гг. сопровождались колоссальными издержками, в том числе, к великому сожалению, резким понижением в обществе нравственных норм, включая журналистское сообщество. Но лучшие представители журналистского цеха с этим не мирятся. В 1994 г. несколько известных российских журналистов приняли Московскую хартию журналистов (Россия). Вот некоторые фамилии подписавших документ: Михаил Бергер, Сергей Бунтман, Алексей Венедиктов, Ольга Бычкова, Наталья Геворкян, Анна Мельникова, Сергей Мостовщиков, Лев Тимофеев, Михаил Соколов. Они заявили, что принимают на себя «взаимные обязательства способствовать укоренению, распространению и защите в России нижеследующих принципов, уважение которых полагают непременной и неоспоримой основой развития честной, свободной, профессиональной журналистики:

1) журналист распространяет, комментирует и критикует только ту информацию, в достоверности которой он убежден и источник которой ему хорошо известен. Он прилагает все силы к тому, чтобы избежать нанесения ущерба кому-либо ее неполнотой или неточностью, намеренным сокрытием общественно значимой истинной информации или распространением заведомо ложных сведений;