Заря над степью - [9]
— По показаниям астрологии, нойон истает от страданий. Нужно дать злым духам выкуп — дзолик[36]. Уважаемый дзалан Гомбо и мирянин Лодой обещали найти человека, который возьмет на себя недуг нойона и будет дзоликом. Они говорят, что и вы, лекарь, можете помочь в этом деле. — Тибетский астролог умолк, выжидающе поглядывая на Джамца.
— Я лекарь. Я не знаю иных средств, кроме лекарств, и не обладаю познаниями в области астрологии и укрощения нечистой силы.
Тибетец сделал вид, что не замечает язвительных намеков своего собеседника.
— Я полагаю, — тихо проговорил астролог, — что у уважаемого лекаря найдется средство, одурманивающее мозг человека.
— Скажите, вы хотите найти добровольца или принудить кого-нибудь? — спросил Джамц.
— Я никого не собираюсь принуждать, нам с вами нет дела до того, кто станет дзоликом и будет ли это добровольно или по принуждению. И потом, строго говоря, можно ли тут говорить о добровольном желании? На это может пойти только какой-нибудь страдалец нищий. Вам, личному лекарю нойона, не знакомы, конечно, ни голод, ни холод, ни другие страдания. Поэтому-то вы никогда не согласитесь пожертвовать собой за грехи вашего князя. И если я обращаюсь к вам за помощью, то делаю это исключительно из человеколюбия, из чувства жалости к тому бедному страдальцу, который согласится на это. Одурманив сознание этого человека, вы избавите его от лишних мук. А ваш нойон, когда даст откуп духам, успокоится и будет думать, что проживет другую жизнь. Вам же тогда легче станет его лечить.
— Я гэлэн[37] и буддист, и мне совесть не позволяет пойти на то, что вы предлагаете, — ответил Джамц.
— Я тоже гэлэн и буддист, — возразил, улыбнувшись, астролог. — Подобный метод помощи живым существам религия нашего Дзонхавы разрешает. И тот, кто согласится принести себя в жертву во имя исцеления князя, будет щедро возпагражден: его душа попадет в светлую страну и он станет гэлэном. Человек, жертвующий собой ради спасения других, попадет туда раньше других монахов, кичащихся своей приверженностью к ламаистской религии.
Тибетец умолк. Он был уверен, что достойно отомстил монголу за его ехидство, и был весьма доволен своей отповедью.
— Значит, по-вашему, тот, кто взял на себя несчастья другого, попадет в светлую страну даже раньше вас, великий чародей, который заклинает чертей и духов?
— Что я? Я — ничтожество и достигну нирваны не раньше других. В этом я следую примеру бодисатв[38],— с притворным смирением ответил тибетец и ледяным тоном добавил: — Так вот, уважаемый лекарь, я все-таки надеюсь на вашу помощь. Ну, а если у вас не найдется нужного снадобья, придется, с разрешения нойона, обратиться к тибетскому лекарю, прибывшему из Лхасы.
Почувствовав в словах астролога угрозу, Джамц решил: пусть уж лучше богатство нойона жрет монгольский пес, чем тибетский; и он согласился приготовить снадобье.
VI
Милость нойона
Земле сказать — земля глуха, небу сказать — небо далеко.
Народная пословица
На уртон прискакал Вандан — телохранитель князя. Он приказал старшему ямщику вызвать возницу Насанбата.
Вошел высокий парень. Он с любопытством посмотрел на важного чиновника и отвесил ему поклон.
— Хочешь удостоиться княжеской милости? — спросил его Вандан.
— Да.
— Тогда едем! Коня этому человеку! — приказал телохранитель старшему ямщику. Они быстро вывели коней, вскочили в седла и ускакали. Старший ямщик поглядел вслед всадникам и почесал затылок. «Хочешь удостоиться княжеской милости? Подозрительное предложение», — подумал он. Так спрашивали в прежние времена, когда искали человека, который заплатил бы собой выкуп за несчастья лам, нойонов, за сильных мира сего. «Что же теперь будет? Парень-то согласился по неопытности. Вот уж поистине: не зная броду, не суйся в воду! Говорят, что нойон болен. Насанбат в большую беду попал. Надо бы об этом сообщить Батбаяру, да, видно, поздно уже», — огорченно подумал старик, не зная, что ему предпринять.
Вдруг он увидел карету с сипим верхом. Ее тянули четверо конных, вслед за ними ехали всадники.
«Опять пожаловал маньчжурский чиновник! — пробурчал старик и с досады хлопнул себя по ляжкам. — Однако с маньчжурами надо быть осторожным: они нещадно бьют ямщиков», — всполошился он и пошел предупредить всех, кто был в уртоне.
А в это время в покоях князя царило оживление. Взад-вперед сновали ламы в красном и желтом. В особой юрте невысокий рябой тибетец, ученик астролога, и старый монгол с изможденным лицом — лама из княжеского монастыря — заканчивали сооружение так называемого «сора». На середине квадратной подставки они установили шест и с его вершины к четырем углам натянули веревки, на которых развесили красные бумажки, похожие на языки пламени, а между ними — узорные бумажные листки. Затем на конце шеста старый монгол укрепил глиняный череп. Череп был окрашен в белый цвет, а глазницы и оскаленные зубы — в красный; сооружение выглядело устрашающе.
Рядом с юртой, где велись приготовления, в другой, маленькой юрте, тибетский астролог, впиваясь взглядом в опечаленного Насапбата, объяснял ему, как должен вести себя человек, который согласился стать изгоняемым дзоликом.
