Зарисовки ночной жизни - [17]

— Мне кажется, вы возмужали… — проговорила она с улыбкой и следом, словно для себя, еле слышно добавила: — Я пришла, твердо решив все для себя, так что советую выбросить всякие глупости из головы!

А потом жизнерадостным, но неестественно громким голосом спросила:

— Ой, кстати, а вы пообедали? Если нет, то давайте пойдем в ресторанчик и за обедом поговорим о нашем житье-бытье! Ну, как вам мое предложение?

Он на мгновение приостановился и растерянно посмотрел на носки своих ботинок. Интересно, что она подразумевает под «всякими глупостями»? И тут наконец она заговорила искренне, без напускной бравады.

— Позавчера, когда я услышала вас по телефону, мне показалось, что вы сильно изменились. Это почувствовалось даже по голосу. Не знаю, так ли это на самом деле. Во всяком случае, меня это порадовало. Создалось такое впечатление, что ваша прошлая нерешительность исчезла без остатка.

Он хотел спросить, что это были за ощущения, и как он изменился… Хотел сказать, что, на его взгляд, в нем практически ничего не поменялось с тех пор, как они были вместе. Она же продолжала:

— Наконец-то вы превратились в мужчину, который способен любить женщину. И уже научились прислушиваться к вашим собственным желаниям, избавились от привычки незамедлительно прощать других и уже умеете изливать свой гнев, когда это требуется… Мне показалось, что теперь-то вы обрели настоящее мужество!

Ему стало как-то не по себе от ее слов. Приподняв опущенную голову, он искоса взглянул на ее подбородок.

— Судя по твоим словам, в прошлом я был каким-то неполноценным?..

Она от души рассмеялась и, слегка потянув его за рукав, пошла вперед:

— Мне кажется, так оно и было… Ну, пойдемте ж, пообедаем где-нибудь!.. Из-за какой бы ерунды я ни дулась на вас, вы — невозможный добряк, ведь ни разу не рассердились на меня…

— Выходит, я был еще тем слюнтяем…

Он подумал о себе нынешнем. Он считал, что и сейчас, и прежде он — все такое же наивное дитя. К тому же и тогда, и сейчас он был и оставался таким именно из-за нее. Разница лишь в том, что раньше его характер сложился из-за любви к ней, а сейчас он такой потому, что по-прежнему любит ее. Одно он знал достоверно: с тех пор он ни капельки не изменился. Однако она утверждает, что он стал другим, а причина, почему она покинула его без каких-либо объяснений, судя по ее словам, заключалась в нем самом, в его слабохарактерности, хотя, по его мнению, это было как раз следствием его чувства к ней.

Он повернулся к ней и посмотрел прямо в глаза. Она машинально улыбнулась в ответ. Он незаметно спрятал в карман сжатый кулак, которым собрался взмахнуть, и, поспешно изобразив улыбку, сказал:

— Ну хорошо, давай пообедаем, что ли…

ДЕРЕВЕНСКАЯ ДЕВУШКА

Из-за ближайшей горы внезапно донесся грохот. Настолько сильный, что аж горы содрогнулись. Говорят, там обнаружили залежи угля и в связи с этим тянут дорогу до города. Грохот взрывающегося динамита раздается именно оттуда. Эти звуки разрывов в последнее время можно услышать по несколько раз на дню.

Сидевшая на корточках за прополкой Ёнсун распрямилась, сняла с головы полотенце и встряхнула им несколько раз. Один волосок слетел с него и, покружив в воздухе, медленно опустился среди веток хлопчатника. Обтерев полотенцем пот со лба, щек и шеи, она осмотрелась: не видно ли кого на проселке по ту сторону поля, расстегнула верхнюю пуговицу рубашки и торопливо вытерла пот на спине и груди. Потом, так же спешно застегивая пуговицу, оглядела поле: сколько хлопчатника осталось еще прополоть. Если сегодня удастся закончить всю работу, то будет легче отпроситься у матери в город на завтра. Цветы хлопка лоснились под лучами солнца словно намазанные жиром. И сегодня этот белый лоск казался почему-то таким необъятным.

Ёнсун взглянула на небо. Солнце было в самом зените и палило нещадно. Казалось, оно успокаивает ее этим: мол, не переживай, до сумерек еще далеко. Над макушкой ближайшей горы клубились облака не белого, а скорее сизого оттенка… Казалось, за их малюсенькими округлыми бугорками копошились какие-то полупрозрачные симпатичные крошечные существа.

«Ладно, отдышусь чуток, пот обсушу и снова за работу!» — Ёнсун направилась через хлопчатник в тень дубняка, что рос по обочине грунтовки на той стороне поля. Каждый раз, когда она делала шаг, высоко задирая ноги, ее длинные блестящие волосы, намокшие от пота, колыхались. Перевязанные черной резинкой в районе шеи, они обворожительным водопадом ниспадали до лопаток. Слепящий глаза желтый отсвет утоптанной глины, сливающийся со светом солнца, заставил девушку прищурить глаза. Если бы ветерок обдувал чуть попрохладнее, тогда и жаловаться не на что. В такую погоду вечером ярко заалеет закат, а значит, завтра будет ясный день.

Трава в тени пяти дубов приятно щекотала голые ступни девушки. Спрятавшись под деревьями, Ёнсун вытянула ноги и расправила скрученный платок, который был намотан на запястье. Из него выпал помятый конверт. Она подняла голову и огляделась, нет ли поблизости людей. Вдалеке, так, что лиц не разглядеть, в поле маячило несколько склоненных голов, обвязанных белыми полотенцами, еще дальше у реки виднелись люди, работающие на рисовом поле; рядом же с девушкой никого не было. На загоревшем лице с упругими — в ее-то двадцать один год — щеками появилась улыбка. Подняв с земли брошенное полотенце, Ёнсун медленно утерла пот со лба и затылка и столь же не спеша вытащила письмо из конверта. Она его знала почти наизусть, так как перечитывала с сегодняшнего рассвета уже несколько раз.